— «Но будет рожден один, дабы встретить, не дрогнув, Тень, — вновь заговорила Морейн, — рожден вновь — как был рожден прежде и будет рожден опять, и так бесконечно. Возрожден будет Дракон, и при его новом рождении станут причитать и скрипеть зубами. В рубище и пепел облачит он людей и своим явлением вновь расколет мир, разрывая скрепляющие узы».
— «Словно раскованная заря, ослепит он нас и опалит нас, но в тоже время Дракон Возрожденный встанет против Тени в Последней Битве, и кровь его дарует нам Свет. Пусть струятся слезы, о люди мира! Восплачьте свое спасение!
— Айз Седай, прошу прощения, но это звучит очень зловеще, — сказал Дарлин.
— По крайней мере это будет спасением, — сказала Морейн. — Скажите, Ваше Величество. Это пророчество указывает вам проливать слезы. Нужно ли плакать потому, что избавление придёт вместе с тревогами и болью? Или нужно плакать во имя самого спасения? Ради человека, что будет страдать ради вас? Того единственного, что точно не сбежит от этой битвы?
Она повернулась к Ранду.
— Эти требования несправедливы, — сказал Грегорин. — Он требует сохранять все границы в их нынешнем состоянии!
— И да разрубит он своих людей мечом мира. — ответила Морейн, — и уничтожит их листом.
— Кариатонский цикл. Я слышал эти слова ранше.
— Печати, Морейн, — промолвила Эгвейн — Он планирует сломать их. Он отвергает власть Престола Амерлин.
Морейн не выглядела удивленной. Перрин подозревал, что она подслушивала, перед тем как войти. Это было бы очень похоже на нее.
— Ох, Эгвейн, — сказала Морейн, — Разве ты забыла? „Непопедима доныне ломается гордая башня и преклоняет колени пред знаком забытым…“
Эгвейн покраснела.
— „И не будет здоровья в нас, и ничто не прорастет“, — цитировала Морейн, — „ибо земля едина с Возрожденным Драконом, а он един с землей. Душа из пламени, сердце из камня.“
Она обратилась к Грегориану.
— „В гордыне покоряет он, принуждая высокомерие уступать.“
К Порубежникам.
— „И призовет он горы на поклон…“
— „…и моря расступятся пред ним.“;
— „…и склонятся самые небеса.“
К Дарлину:
— Молитесь, чтобы каменное сердце помнило о слезах…
Потом, наконец, к Илэйн:
— …а душа из пламени не забыла любовь.» Вы не можете бороться с этим. Никто из вас не может. Мне жаль. Вы думаете, что он пришел к этому сам по себе? — она подняла документ, — Узор — это баланс. Не добро, не зло, не мудрость и не глупость. Для узора эти вещи не имеют значения. Последняя Эпоха завершилась Разломом, а новая начнется с мира, даже если это должно быть засунуто вам в глотки, как лекарство плачущему ребенку.
— Могу я сказать? — спросила Айз Седай в коричневом платке, выступая вперед.
— Можешь, — ответил Ранд.
— Это мудрый документ, лорд Дракон, — сказала коричневая сестра. Она была полной и говорила более прямо, нежели ожидал Перрин.
— Но, я вижу в нем огромный недостаток, то, что он был составлен так рано. Пока Шончан свободны от этого обещания — оно бессмысленно. Пока есть угроза от Шончан, мы не можем говорить о мире.
— Это вопрос, — согласилась Илейн, сложив руки на груди. — Но, он не один. Ранд, я вижу, что ты пытаешься сделать, и я люблю тебя за это. Но, это не отменяет того факта, что этот документ нелеп. Для подобного соглашения обе стороны должны быть заинтересованы, обе стороны должны увидеть преимущества для себя.
— Это не дает никакого способа разрешения конфликтов. А они возникают, они всегда возникают. Любой подобный документ должен предоставлять возможность урегулирования конфликтов, он должен давать возможность разрешать конфликты и наказывать тех, кто не придерживается соглашения. Без этого мелкие обиды будут накапливаться, пока все это не выразится в войну.
— Таким, как он есть, этот договор почти требует от всех наций наброситься на первого, кто нарушит мир. Он не остановит их от установления марионеточной власти в павшем королевстве, или даже в другом, свободном. Я боюсь, со временем это соглашение превратиться в ничто; что хорошего в нем, если защита действительна лишь на бумаге? Конечным результатом этого будет — война. Массивная, всепоглощающая война. У нас будет мир лишь на время, в частности до того, пока живы те, кто чтит тебя. Но за каждый год мира ты получишь год великого разрушения, как только этот договор развалится.
Ранд положил руку на документ.
— Я добуду Вам мир с Шончан. Мы добавим в документ пункт касаемо Шончан, и их правитель подпишет его. Иначе этот документ не будет иметь силы. Такой вариант Вас устроит?