— Я хочу услышать третье требование, — сказал Роэдран. — Меня не волнуют ваши разговоры о печатях — это дело Айз Седай. Он утверждает, что требований три, а я услышал только два.
Ранд приподнял бровь.
— Третье и последнее условие — то, что вы дадите мне в обмен на мою жизнь на склонах Шайол Гул — такое: я командую вашими армиями в Последней битве. Целиком и полностью. Вы делаете, как я скажу, идете, куда я скажу, и сражаетесь, где я скажу.
Это вызвало взрыв возражений. Последнее требование явно возмутило их больше, чем остальные два, хотя оно и было невозможно по причинам, которые Эгвейн уже определила.
Правители сочли это посягательством на их суверенитет. Грегорин свирепо смотрел на Ранда, пока все шумели, сохраняя лишь подобие вежливости. Любопытно, ведь у него было меньше власти, чем у всех остальных. Дарлин качал головой, лицо Илэйн было мертвенно-бледно.
Те, кто был на стороне Ранда, стали возражать в ответ. «Они отчаялись, — подумалось Эгвейн. — Они на пределе». Наверное, они считали, что, получив командование, Дракон тут же пойдет маршем на защиту Порубежья. Дарлин и Грегорин никогда не согласятся на такое. Не тогда, когда Шончан дышат им в затылок.
Свет, что за беспорядок.
Эгвейн слушала все эти возражения, надеясь, что они выведут Ранда из себя. Когда-то могли бы. Но сейчас он просто стоял и смотрел, сложив руки за спиной. Его лицо было безмятежно, хотя Эгвейн была все более уверена, что это маска. Они видела, как иногда его чувства все-таки прорываются. Ранд определенно научился держать себя в руках, но бесстрастен он не был.
Эгвейн даже обнаружила, что улыбается. Со всеми его жалобами на Айз Седай, со всем его упрямством и утверждениями, что он не позволит себя контролировать, он все больше и больше вел себя подобно им. Она приготовилась заговорить и взять ситуацию в свои руки, но что-то в палатке изменилось. Что-то… в воздухе, ощущение. Её взгляд обратился к Ранду. Звуки донеслись снаружи, звуки, которые она могла определить. Слабый треск? Да что же он такое делает?
Споры закончились. Один за другим правители повернулись к нему. Солнечный свет снаружи тускнел, и она была рада, что есть те шары света, которые он сделал.
— Я нуждаюсь в вас, — мягко сказал им Ранд. — Сама земля нуждается в вас. А вы спорите; я знал, что так и будет, но у нас больше нет времени для распрей. Знайте это. Вы не можете отговорить меня от моих замыслов. Вы не можете заставить меня повиноваться вам. Никакая сила оружия, ни плетения Единой Силы не могут заставить меня противостоять Темному ради вас. Я должен сделать это по собственной воле.
— Вы действительно бросили бы мир из-за этого, лорд Дракон? — спросила Берелейн.
Эгвейн улыбнулась. Вертихвостка внезапно засомневалась, ту ли сторону она выбрала.
— Мне не придётся, — ответил Ранд. — Вы подпишите это. Неудача означала бы смерть.
— Это вымогательство, — выкрикнул Дарлин.
— Нет, — сказал Ранд, улыбаясь людям из Морского народа, молчаливо стоящим подле Перрина. Они просто прочитали документ и обменялись кивками, точно под его впечатлением. — Нет, Дарлин. Это не вымогательство… а соглашение. У меня есть нечто очень для вас желанное, то, в чем вы нуждаетесь. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все с самого начала знали это, Пророчества требуют этого. И если вы хотите от меня смерти, я продам ее в обмен на наследие мира, чтобы уравновесить наследие разрушения, что я принес миру в прошлый раз.
Он оглядел собрание, поочередно каждого правителя. Эгвейн почти физически ощущала его решимость. Возможно, это была его природа та`верен или, быть может, важность момента. Напряжение в шатре нарастало, становилось тяжело дышать.
«Он собирается сделать это, — подумала она. — Они будут жаловаться, но покорятся».
— Нет, — громко сказала Эгвейн, ее голос точно вспорол воздух. — Нет, Ранд Ал`Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ, дающий тебе полный контроль над сражением. И ты будешь еще большим глупцом, полагая, будто я поверю, что ты позволишь миру — твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству — пасть от рук троллоков, если мы не подчинимся тебе.
Они встретились глазами, и внезапно она не была уже так уверена. О Свет, он же не откажется, не так ли? Он же не пожертвует миром?
— Ты смеешь называть лорда Дракона глупцом? — спросил Наришма.
— К Амерлин не следует обращаться таким образом, — сказала Сильвиана, подойдя ближе к Эгвейн.
Споры начались снова, на этот раз громче. Ранд не сводил глаз с Эгвейн, и она увидела вспышку гнева на его лице. Беспокойство. Гнев. Старые обиды, разжигаемые заново, подпитываемые ужасом.