Встретились у вокзальных часов. Постояли напротив друг друга, как два часовых на страже хрупкой реальности. Сиреневая кофточка, коричневая юбка, сильные плечи, крупные колени и икры. Рюкзачок за спиной. Ростом она была ему соразмерна, но, пожалуй, слишком крупна, ширококостна, налита женской тяжестью. И всё-таки вскоре он почувствовал, что «нет», сильно звучавшее в нём, когда она приближалась к нему и находилась рядом, представляет некую вариацию на тему изощрённого, а может быть, и извращённого «да».
Им повезло сразу занять свободные места, а потом вагон набился людьми, и толпившиеся вокруг мужчины впивались в неё тяжёлыми, наглыми взглядами… По письмам она представлялась ему разговорчивой, даже болтушкой, но оказалась тихой и рассеянно-сосредоточенной. У неё была правильная речь, безо всяких завитушек и диалектизмов, но всю дорогу они в основном молчали. Она слегка отворачивалась от него, блуждая взглядом по окрестностям. «Обнуляла» их предыдущие отношения. А он косился на стоявших вокруг мужчин и старался воспринимать её их глазами, осваивать её в «реале».
Они сошли на ничем не примечательной станции и двинулись к озеру; дорога, сначала широкая, постепенно сужалась. Озеро уже поблёскивало недалеко за стволами берёз и клёнов. Было безлюдно и тихо. Они вышли на залитую солнцем поляну с изумительно яркой, сочной травой. Она остановилась, подошла к нему почти вплотную, коснувшись грудью… он чуть отступил.
– Сделаем маленький привал перед озером? – предложила она. – А то оно такое сильное, пробивает насквозь, надо к нему привыкнуть на расстоянии. А потом можно и искупаться.
Он с изумлением наблюдал, как она вытаскивает из рюкзака зелёный плюшевый плед и расстилает на траве. Посидели, чуть касаясь плечами и глядя в разные стороны.
– Загадаем желание? – спросила она. – И сравним линии жизни на ладонях. Пусть исполнится желание того, у кого линия короче. Ему жить меньше, пусть хоть в чём-то будет справедливость.
Он загадал: что бы ни случилось, пусть они потом мирно, без угрызений совести, в хорошем расположении духа обойдут по кругу это озеро. Они выставили левые ладони, сравнили знаки, предначертанные судьбой. У него линия жизни была ясная, длинная, почти до запястья, а у неё быстро обрывалась.
– Ну вот, – довольно сказала она, – моё желание победило!
Она зарылась лицом в его ладонь, поцелуями прошлась несколько раз по длинной линии. Тяжёлый узел её волос был заколот черепаховым гребнем, и он погладил её по голове, желая защитить от ранней смерти… Уже через минуту он лежал спиной на пледе, раскинув руки, которые она прижимала к земле, распластавшись на нём всем телом.
– Вот так! Вы видите весь мир, деревья, небо! А я только траву и плед…
Он никогда так не отдавался, никогда не чувствовал себя до такой степени женщиной. Обласкан был каждый его сустав, каждая клеточка. Он был разобран на части и собран любящим усилием. Ему заглядывали в глаза. Ему ласкали плечи и грудь. Его брали – с такой переполняющей силой, которая воспринималась им как его собственная, но она исходила от неё. Порой казалось, что озеро, блестевшее невдалеке, уже прихлынуло к ним и топит их своей волной…
Потом она сложила плед в рюкзак, он подхватил его, и они двинулись к озеру. Оказалось, по кругу его не обойти, оно поросло по берегам густым лесом, и к нему вёл только один узкий спуск. Да и купаться было нельзя: вода почти ледяная.
– Глубокое, – объяснила она, – и подземные ключи бьют со страшной силой.
Они постояли на берегу, сначала легко обнявшись, потом врозь, слово уже готовясь к возвращению в тот мир. Он впервые заметил, какие светло-серые, с прозеленью у неё глаза, влажные и блестящие, то ли от слёз, то ли от бликов, игравших на поверхности озера.
– Я ведь наизусть знаю вашу манеру, – вдруг сказала она. – Вы как будто пишете одним почерком: на бумаге и… в жизни. Тем пером или этим – без разницы. Фраза поворачивается так и эдак, просверливает насквозь. Меняются углы, наклоны, плавные скольжения – и вдруг рывок. А в самом конце – золотистый шар, который меня кружит и рассыпается красными искрами… Я всё это в себя уже вчитала из ваших книг. По сути, ничего нового. Только узнала сегодня, как это происходит на самом деле. А вам теперь понятно, почему я стала вам писать?