В дальнейшем я питался на ближайшей к гостинице площадке сосисками в тесте, пиццей и разливным тёмным новокузнецким пивом. Сама гостиница алюминиевого завода оказалась спаренной квартирой в жилом доме, два первых этажа которого занимала районная администрация, а верхние три были жилыми.
У меня в комнате стоял телевизор, и каждый вечер по местному тулеевскому телевидению показывали передачу «Открытый бюджет», в которой показывали цифры, сколько за прошедший день получено денег от налогов и прочего, и сколько отчислено в такую-то больницу, в такую-то школу и так далее по всей области! Абсолютно все заводы и предприятия Новокузнецка работали, безработных практически не было, а торговцами на местном базаре были исключительно азербайджанцы.
Сделав свою футеровку, я собрался в четверг из Новокузнецка в Москву. Накануне пришёл в местное авиаагентство – на ежедневный рейс «Ту-154» в Москву билетов по 1600 рублей за неделю вперёд уже не было. В кассах вокзала плацкартных билетов по 560 рублей и купейных по 940, разумеется, тоже не оказалось, и пришлось брать аж «люкс» за 1860 – дороже самолёта! Причём потом оказалось, что я и тут взял самый последний билет!
При отправлении скорого фирменного поезда «Новокузнецк» по динамикам вокзала играл марш «Прощание славянки». Все вагоны, в том числе и наш «СВ», были забиты до отказа – народ ехал в отпуск. Поезд был синего цвета, между окнами вагонов закрашен ярко-голубым и с белыми надписями «Новокузнецк» над окнами.
Наш вагон, вроде бы должный быть самым лучшим во всём составе, оказался с неисправным кондиционером, но зато в нём вместо дальнего туалета была оборудована душевая комната – удобство, которое мы оценили по достоинству особенно тогда, когда проезжали через Казанское ханство, и при этом у господина Шаймиева было плюс тридцать четыре! Унитаз в бывшем туалете оказался снят, вместо него на полу была сделана круглая заглушка, которую закрывала деревянная решётка. Из потолка торчал краник, а на него был надет пластмассовый шланг, который вёл к укреплённому на кронштейне в стенке душу.
Подождёшь станцию типа Омска, на которой заливают свежую прохладную воду, и идёшь купаться. Единственное неудобство было в том, что при приличной скорости на каждом повороте ты плавно уезжал по скользкому мыльному полу то к одной, то к другой стенке душевой, и сочно шлёпался об неё…
Паровоз между тем оказался не особенно скорым, и делал остановки на совсем крохотных станциях. Цены вагона-ресторана улетели следом за космическим кораблём «Прогресс» куда-то туда же, поэтому я питался с перронов. Зато вкусно: в Барабинске одна русская женщина, оказавшаяся эмигранткой из Таджикистана, накормила меня совершенно изумительными настоящими мантами с фаршем, нарезанным вручную, а не через мясорубку. Настоящие русские у неё почему-то этих мант не покупали…
В Красноуфимске я купил стаканчик местной земляники – аромат микроскопических ягодок не выветрился из купе до самой Москвы! На перроне Казани продавали горячее второе в пакетиках – половинка жареного цыплёнка (не окорочков!), несколько варёных картошин, хлеб и половинки помидоров.
Вагон до Новосибирска был полный, с Тюмени нас осталось в нём двое или трое, но в Казани народу вновь набилось до отказа. Паровоз прикатил в Москву в 11 утра воскресенья. Мои орлы ещё накануне умчались всей толпой на какое-то не то Истринское, не то Икшинское водохранилище, поэтому никто за мной на вокзал не приехал. Но мне-то что – я нырнул в метро и поехал в Ясенево, ключ от квартиры у меня уже был. Весь народ рассосался из Москвы по своим дачам – в вагонах метро сидело всего-то по три-четыре человека.
С «Чистых Прудов» мне пришлось переходить на «Тургеневскую». Прошагав уже почти весь подземный межстанционный тоннель, тоже абсолютно пустой, я вдруг услышал: «Эй, мужик, ну-ка, стой!» Я обернулся. Передо мною маячила мерзкая рожа рядового лужковского мента. Тут же откуда-то появился ещё один, и они на пару целых полчаса перетрясали все мои документы и сумку.
Здравствуй, Москва!
Конец