Тут долетело ржанье.
Знать, гости съехались — и поспешила пани
Вдвоём с питомицей приезжих встретить в зале.
Спустились об руку, гостей там не застали.
Они к себе прошли, хотят принарядиться, —
Охотничий костюм для залы не годится.
Вот Граф с Тадеушем переоделись живо,
И были встречены хозяйкою учтиво:
Приветствовала их любезно Телимена,
Свою племянницу представила степенно.
Сперва Тадеушу: он родственник ей близкий.
Присела девушка, поклон отвесив низкий,
Беседу завязать Тадеуш попытался,
Но, заглянув в глаза, с открытым ртом остался.
Он вспыхнул, побледнел, и сердце застучало,
Он сам не понимал, что это означало.
Несчастный! Угадал он Зосю несомненно!
По росту, голосу узнал её мгновенно;
Да, эту девушку он видел на заборе,
И на заре она его будила, — горе!
Помог Тадеушу Гречеха в затрудненьи;
Увидев дрожь его и бледность и волненье,
Советовал ему пойти вздремнуть немного.
Тадеуш в угол стал, подальше от порога.
Не говоря ни с кем, глядел безумным взглядом
И видел тётушку с племянницею рядом.
Меж тем за юношей следила Телимена,
Смущение его заметила мгновенно,
Стараясь разгадать, что с ним такое стало,
Она по-прежнему с гостями щебетала.
Но, улучив момент, Тадеуша спросила:
Здоров ли? Отчего один стоит уныло?
О Зосе, наконец, ему сказала что-то,
Но юноша молчал и слушал с неохотой,
И губы покривил. Тут пани стало жутко,
И поняла она, что это всё не шутка!
Участие на гнев сменила Телимена,
Вдруг поднялась она и глянула надменно,
Презреньем обдала, а юноша был молод,
Не выдержав, вскочил, как будто был уколот,
Прочь кресло отпихнул стремительным движеньем
И, бросившись бежать, он плюнул с раздраженьем,
Дверь хлопнула за ним. Но этой бурной сцены
Никто не увидал, на счастье Телимены.
В смятении юноша бежал прямой дорогой,
Похож на щуку был с вонзившейся острогой,
Которая нырнёт, скрываясь под водою,
И тянет в глубину верёвку за собою, —
Так бедный юноша с собой унёс досаду;
Он прыгнул через ров, перескочил ограду
И прямо побежал куда глаза глядели,
Дороги не ища, не намечая цели.
Попал он, наконец, — привёл, быть может, случай,
Туда, где счастлив был он всей душой кипучей,
Где получил вчера записку — дар прелестный…
Зовётся Храмом грёз то место, как известно.
Она! Узнал её он во мгновенье ока.
Да, Телимена здесь сидела одиноко.
Была она грустна, укрыта шалью белой,
На камень опершись, сама окаменела,
Печальное лицо в ладонях укрывала,
И слёзы горькие беззвучно проливала.
Тут сердце юноши напрасно защищалось,
Он сам растрогался, почувствовав к ней жалость.
Таясь в листве глухой, вздыхал он ненароком
И, наконец, в сердцах сказал себе с упрёком:
«Неправ я, но её винить мне нет причины!»
Тут высунулся он почти до половины.
Вдруг пани прыгнула и точно ошалела,
Метаться начала, ручей перелетела.
Бледна, растрёпана, стремглав бежала пани
И наземь бросилась, не выдержав страданий.
Пытается привстать, однако всё напрасно,
И видно, что она терзается ужасно.
Хватается за грудь, за шею, за колена…
Тадеуш выскочил — да что же с Телименой?
Припадок, может быть? Но нет, не в этом дело!
Другое бедствие!
Вблизи берёзы белой,
Где муравейник был, народец муравьиный
Хозяйственно сновал вдоль по дорожке длинной.
Зачем же муравьи в траве обосновались?
Что их влекло сюда? Причины не дознались!
Но с самого утра, сквозь березняк зелёный
Тропинку протоптав, ползли их легионы.
А пани у ручья сидела на песочке.
Польстились муравьи на белые чулочки
И поползли по ним, кусаются, щекочут…
Тут пани поднялась, стряхнуть мурашек хочет,
Но падает в траву, ей не сдержать стенаний.
Тадеуш должен был прийти на помощь пани!
Он платье отряхнул и белые чулочки,
Нечаянно уста приблизил к нежной щёчке.
Так в позе дружеской была забыта ссора,
Беседа обошлась без сцен и без укора —
И затянулось бы свиданье их, но снова
Раздался медный звон, он шёл из Соплицова
И к ужину сзывал. Поторопиться надо!
Вдруг хрустнул бурелом, их ищут, — вот досада!
Вернуться им вдвоём, конечно, невозможно,
И Телимена в сад спустилась осторожно,
А юноша пошёл налево по дороге.
Не обошлось у них обоих без тревоги:
Ей померещилась сутана с капюшоном, —
Не Робак ли за ней шёл шагом приглушённым.
Тадеуш был смущён какой-то длинной тенью,
Мелькавшей перед ним. Он чувствовал в смятеньи,
Хотя и не видал, что это Граф шёл полем,
В английском сюртуке, просторном, долгополом.