Тадеуш постучал и, подождав немного,
С поклоном дверь раскрыл и замер у порога:
«Мой дядюшка, — сказал, — те дни, что я в именьи
Провёл с тобою здесь, промчались как мгновенье:
Ещё и не успел я насладиться ими,
Но должен уезжать, расстаться со своими.
Решенье принято, отсрочки не хочу я;
Мы Графа вызвали, за дерзость отплачу я.
Я драться буду с ним, как мы того хотели,
Но только на Литве запрещены дуэли,
В Варшавском княжестве такого нет порядка;
Граф — фанфарон, но он не робкого десятка,
Со мною встретиться он пожелает тоже.
Померяемся с ним, и, с помощию божьей,
Я накажу его, а там — Лососна рядом, —
За нею встречусь я с повстанческим отрядом.
Отец мне завещал сражаться за свободу,
Хоть завещание то кануло, как в воду!»
«Что больно прыток ты? — спросил шутливо дядя,
Юлишь ты предо мной, в глаза мои не глядя,
И путаешь следы, как хитрая лисица!
Да, Графа вызвали и надлежит с ним биться,
А только для чего такая торопливость?
Приятелей пошлём, как в старину водилось,
Для объяснения. Граф извиниться может,
И время есть у нас. Не то тебя тревожит!
Вот разве что другой отсюда гонит овод?
К чему же хитрости? Представь правдивый довод!
Ведь с детских лет тебе отца я заменяю,
И хоть не молод я, но юность понимаю.
Мизинчик мне шепнул вчера, что не зеваешь
И с дамами уже ты шашни затеваешь!
Да, молодёжь теперь влюбляться стала рано…
Ну, что же! Не таись, откройся без обмана!»
Тадеуш прошептал: «Всё правда, но другую
Причину, дядюшка, открыть вам не могу я!
Я виноват в ней сам, шаг сделан мною ложный.
Ошибка! Но её исправить невозможно!
Не спрашивай меня, я не скажу ни слова,
Но должен сей же час покинуть Соплицово!»
«Ну! — дядюшка сказал, — любовная размолвка!
Ты чувствовал себя вчера не очень ловко,
На панну искоса глядел, — она молчала
И кислой миною твой каждый взгляд встречала.
Всё это глупости! Когда полюбят дети,
То ссорам нет числа! Забавны ссоры эти!
То дети веселы, а то, глядишь, суровы,
Бог весть из-за чего друг друга грызть готовы;
Врозь по углам сидят, самим себе не рады,
И разбегаются и ссорятся с досады.
Когда произошла у вас такая ссора,
То надо потерпеть, найдётся выход скоро.
Берусь уладить я любовные невзгоды, —
Все через них прошли мы в молодые годы,
Во всём признайся мне, и дам я обещанье, —
Услышишь от меня ответное признанье».
Тадеуш отвечал, в глаза ему не глядя:
«Открою правду я; понравилась мне, дядя,
Та панна Зосенька. Её я видел мало,
Всего два раза лишь, но в душу мне запала!
А дядя между тем мне сватает другую, —
Дочь Подкомория взять в жёны не могу я.
Красавица она, но всё же, ваша милость,
Как сердцу изменить, что Зосею пленилось!
С другою было бы венчаться мне не честно,
Уеду лучше я; надолго ль — неизвестно!»
Тут дядя речь прервал: «Ого, пример особый,
Когда любовь бежит возлюбленной особы!
Выходит хорошо, что сделал ты признанье.
Сам Зосеньку тебе хочу посватать, пане!
Ну, что ж не прыгаешь? Не радуешься, верно?»
Тадеуш отвечал: «Добры вы беспримерно,
Но не поможете своею добротою,
Затея ваша всё ж окажется пустою!
Ведь Зоси не отдаст мне пани Телимена!»
«Я упрошу её!»
«Нет! — отвечал мгновенно
Тадеуш. — Упросить её вам не удастся!
Нет, не могу я ждать, я должен отправляться!
У вас я, дядюшка, прошу благословенья
И с ним отправлюсь в путь сейчас, без промедленья!
Ус закрутил Судья и закричал сердито:
«Да, вижу, ты правдив, душа твоя открыта!
То поединок был, а то — любовь святая!
Отъезд и дальний путь — уловка не простая!
Ты — баламут, болтун и лгал ты страха ради!
Где был позавчера? Ну, отвечай-ка дяде!
Зачем ты по двору в глухую темь шатался?
О хитростях твоих давно я догадался!
Тадеуш! Если ты смутил сердечко Зоси
И нету совести в тебе, молокососе,
Заранее скажу: обман твой не удастся.
И прикажу тебе я с Зосей обвенчаться!
Пускай под розгами, но станешь на ковре ты!
О верности твердил, так выполняй обеты!
Нет! Не потатчик я твоей игре лукавой
И уши надеру тебе за это, право!
Сегодня целый день я не имел покоя,
А на ночь от тебя выслушивать такое!
Ступай-ка лучше спать, тебе не отвертеться!»—
И Возного позвал, чтоб он помог раздеться.
Тадеуш горестно побрёл по коридору;
Повесив голову, припоминал он ссору.
Впервые дядюшка бранился так жестоко!
Тадеуш сознавал всю правоту упрёка.
А если обо всём узнает Зося, боже!
Просить руки её? А Телимена что же?
Нет, — оставаться здесь Тадеушу не гоже!