Вытянутая физиономия с мощной челюстью, широким подбородком, черно-синими модами; в принципе, ничего необычного.
Глаза глубоко посаженные — цвета серебра. А вот кожа… Все в шрамах, желтых пятнах свежих травм и следах от старых ожогов. Местами видно, синткожу пересаживали кусками, достаточно крупными. Например, серьезная полоса пришита от центра лба к линии волос, отросших длиннее чем принято у дхалов. Бледная лента шириной в два пальца вниз от правого глаза, вдоль модов, по скуле аж до шеи, а затем и до края панциря. Возможно тянулась и дальше, но для таких исследований нужно уже доспех снимать. Страшно представить, что это была за рана.
— То-то я гляжу меня все, с кем встречаюсь, грохнуть хотят — красавца такого и грубят из всех последних сил, — покачал головой.
Минуту помолчали.
Здоровяк кашлянул, тогда Йоргос опомнился и заговорил:
— У нас к тебе назрел вопрос, дхал.
Я уловил смену интонаций и заметил наглядное движение плеча его левой руки.
Под столом — минимум однозарядный пистолет. Это если очень оптимистично смотреть на вещи. Я оптимистом не был. Там точно револьвер или многозарядник. В лучшем случае — ширпотреб, в худшем — тяжеляк. Он походил на того, кто ширпотреб не использует принципиально.
Старый. Серьезный. Солдат. Ветеран, — так я мог его охарактеризовать.
— И что же вас интересует?
— Судьба Ялы. Мы благодаря улыбке Сар, интересующиеся знакомые.
Я снисходительно улыбнулся:
— Или все-таки судьба Соррена?
Йоргос кивнул:
— Ты верно говоришь. Именно Соррен нас и интересует. Виделся с ним?
— Нет.
Йоргос перехватил взгляд Востра, тот кивнул ему.
Опять социальный модуль; будто у каждого второго есть.
На лице Йоргоса появилось замешательство. Это совсем не то, на что рассчитывал. Видимо прогнозировал худший из сценариев. Согласно ему, сейчас он должен был разрядить в мои яйца весь боезапас после необдуманного грубого ответа и успокоиться. И все пошло не по плану.
А может я больно пессимистично настроен.
— Как так Всетворец тропку спланировал, что теперь она с тобой?
Я насмотрелся как морщины режут лицо Йоргоса, затем ответил:
— Отбил у мусорщиков. Яла настояла, чтобы не бросал ее в Пустошах.
Опять Старый глазеет на Востра, и опять кивок.
Глазастая крякнула и неодобрительно покачала головой:
— Рабы-ыня насто-ояла. Смешно-о.
Йоргос выложил тяжелый револьвер на столешницу и облегченно выдохнул. Не знаю, что конкретно он изображал, но взгляд его не менялся.
— А я говорил тебе, — хлопнул Востр Йоргоса по плечу. — Проспорил, старик. И никаких обраток. Долг.
Вот уж кто и не напрягался.
Золотоволосый широко улыбался.
Я спросил:
— И что ты ему говорил?
Он поднял вверх указательный палец и важно сказал:
— Что порядочные дхалы таким дерьмом мараться не будут.
Кивнул:
— Все правильно, Востр. Так и есть.
Я врал.
Востр со своим модулем, отлично это понимал. Бровь его поднялась.
— Да ладно…
— У жизни талант плодить пустоту, — сказал ему.
Судя по озадаченному лицу, он не понял.
Я попытался еще раз:
— Никогда не знаешь, как реальность скрутится.
Теперь он кивнул.
— Танцор, — уже с другой интонацией начал Йоргос. — Так старика и до сердечного приступа довести можно. Оставил бы Ялу здесь, а не отсылал. Мы бы и узнали, что все в норме. А так она переглядывалась, амтан там разберет, может помощь просит, нам то откуда знать. Мы-ж не телепаты. Видимо посчитала, нужно разъяснить ситуацию, но не успела; ты уже все команды придумал.
А я подумал она наоборот лишний повод для провокаций. Ошибся.
— Вышло не лучшим образом, — признал я.
— Брось, — он махнул рукой. — Не лучшим образом — это когда перестрелка и пару трупов в яме. А так — всё в порядке. Иди Востр, что обещал Танцору, то и неси. Сейчас он наш гость. Мы не красиво подумали и почти озвучили. За мысли не стреляют, конечно, но не красиво, то и значит, что не красиво.
— Не стреляют, но усиленн-оо мо-орду бьют, — протянула Глазастая.
— Один момент, — Востр отошел.
Здоровяк поинтересовался:
— Всех мусорщиков прибил?
— Нет. Только то звено, что на меня вышло. Одного люди Соррена из общей кучи забрали. Троицу, что выдвинулась отдельно, я в Бездну закинул.
— Плохо. Но четверо мертвых мусорщиков лучше, чем четверо живых. Мрази совсем людской облик теряют. Я Батар.
— Батар?
— Кличка. Можешь звать Бат, чтоб без путаницы, — он пожал плечами, улыбнувшись. — Я тут если кому-то дружески вломить надо или скрутить.
— Умеешь или баловство?
— Умею.
Лицо простое, но дружелюбное. Щербинка между передними зубами. Короткостриженый, уши торчат мясными кольцами — не единожды сломаны.
Уверен в себе.
Ничего из себя не изображал.
Батар ростом примерно с меня. Возраст, около тридцати. В отличной форме. Здоровущий тип.
На нём стеганный подоспешник с кольчужными вставками вдоль внутренней стороны плеча и под мышками. Мутно-зеленоватого цвета, с завязками на груди.
Востр вернулся обратно. Он принёс здоровенный поднос, заставленный тарелками и кувшинами.
Батар продолжил:
— С Востром ты познакомился. Тот еще жук, но без него было бы не так весело. Обычно начудит, а мне людей скручивать, чтобы до поножовщины дело не дошло. Йорг хохочет только, пока остальные за головы хватаются.
— Не драматизируй, дружище, — взмахнул руками Востр. — Это называется контролируемый хаос. Он делает любое дерьмо лучше.
— Это называется дразнить амтанов, — покачал головой Батар.
— А остальные что без языков?
Батар хмыкнул:
— Этот малой, — он показал на младшего, у которого усы только расти начали. — Еще торгового не знает.
— Kos beko dhal? — спросил тонким голоском и нахмурился.
Наверное, подумал, что я гадости про него говорю.
Молодость — глупость.
Был бы чуть старше, понял бы что чужим на него плевать.
— Qor, Kars, — строго сказал Йоргос.
— Его Карсом зовут?
— Верно, — кивнул старший.
Сделал вид, что оценивающе посмотрел на молодого. Только вид — оценивать там пока что объективно нечего.
Черные волосы стянуты в косу.
Невзрачный, низкий и тощий, весь пропитанный молодостью; одетый в гамбезон, безразмерный и толстый, в котором буквально тонул со своей костистостью.
— Я Танцор, — сказал и указал себе на грудь.
Карс надулся от важности, указал на себя и громко произнес:
— Bew’ego Kars. Ego fubo.
— Как мало нужно молодым, — расчувствовался Батар.
Карс смутился.
— Не суди его строго, — заступился Йоргос. — Если бы по молодости с нами как с равным дхал поздоровался, тоже бы момент зацепил и разве что из ушей радость бы не брызгала; так молодых производит Всетворец — все одинаково начинаем.
— Я еще не все сказки из него выбил, Танцор, — оправдывался Батар. — Но это дело пары месяцев. Если он их переживет, конечно.
— Тренируешь?
— Немного.
— Борьба?
Покачал головой:
— Общий курс. Пацан совсем сырой, только из-под мамкиной юбки.
Я спросил:
— По поводу твоих слов Йоргос, дхалы так редко встречаются?
— Да ка-ак сказать, — протянул старший.
— Как есть.
— В Полисах вас полно. В промысловиках — очень редки, да.
Батар продолжил представлять людей.
— Бинтованного зовут Кряж. Он мало говорит, но, когда говорит внимательно слушаем. Если разговорился очень сильно, значит дело прям полная дрянь и амтанское дерьмо, и, наверное, пора прям изо всех сил бежать. Прям стараться.
Кряж был мужчиной среднего роста и средних лет. Бинтами перемотан лоб — теперь выпуклости я видел и под тканью: скорей всего обилие каких-то модулей. Лицо худое, будто птичье, с густой щетиной. Длинные волосы зачесаны назад. Родной цвет под сединой уже не определить.
Носил он приличную черненную стеганку с высоким воротником и плечами. Он единственный здесь кто не расстался с защитой предплечий — острые латные наручи закрывали руки до запястий. Кисти — розовые, месиво из ужасных шрамов и застарелых ожогов.