Глава 2
Твоих следов не смоет дождь,
Не занесут снега и ветер.
Ты в сердце вызываешь дрожь
И в нём останешься навеки.
И пусть проходят годы стороной
Неизменимы чувства эти
Ты никогда не станешь мне чужой,
Слишком сильны у любви сети…
Нас не разлучит даже смерть
Мой брат, ты лучший был на свете
Мне не забыть тебя, поверь
И пусть слова разносит ветер…
Не докричаться до тебя
Но я гоню прочь мысли эти,
Пусть говорит моя душа,
А ты услышишь звуки эти…
Я не знаю, сколько простояла так, рядом с ним. Не слыша и не видя ничего вокруг, даже не заметила, как кто-то подошёл сзади. Чья-то рука опустилась на моё плечо.
— Ты снова здесь? — Знакомый голос заставил пробудиться от чудесного сна.
— Да, я снова здесь, и снова мы можем говорить с ним обо всём и не о чем. — Так и не в силах отвести глаз от любимого лица, я продолжала стоять на том же месте, не щадя времени, а на небосводе меня уже поджидал закат.
— Я наблюдаю за тобой уже около двух часов, ты понимаешь, что так нельзя? — Голос сестры был тревожен, не смотря на настойчивость его тона.
— Для того что бы говорить не всегда нужны слова. И время здесь летит незаметно, да и что такое время, когда впереди у нас целая вечность. — Её руки нежно обняли меня, и слёзы полились градом у нас обеих.
Моя двоюродная сестра была сильным духом человеком, раньше мне казалось, что нет ничего на свете, что могло бы налить её светло зелёные глаза слезами. Но оказалось, что и они умеют плакать. И ей, так же как и мне не хватает его, и она его любит, может не так как я, а своей собственной любовью, но так же трепетно.
— Сегодня у него день рождения. — Вытирая катившиеся слёзы, еле слышно прошептала она.
— Время уже не властно над ним, ему всегда будет двадцать четыре.
— Я помню его ещё живым.
— Он и сейчас жив, пока мы любим его, пока чтим память о нём, пока в сердце для него есть место.
— Может, так было нужно, и там ему лучше? Но убиваться так нельзя. Ты должна его отпустить. — Её рука больно сжала моё плечо, заставляя окончательно очнуться от детских воспоминаний.
— А помнишь тот вечер, двадцатого ноября… — Я наконец повернулась к ней и обомлела, время сделала своё дело. Из прекрасной, цветущей девушки, она превратилась в суровую женщину с глубокими морщинками очерчивающими лоб, года не пощадили её красоты. Она уже не была цветущёй розой, но природного очарования время так и не смогло отнять у неё.
— Я помню всё… Как долго стояла у чёрных железных ворот твоего колледжа, не решаясь войти, не знала как сказать, боялась за… я просто знала как ты его любила.
— Помню, ты была такой потерянной, а я не понимала почему. Помню, что ты сказала, что отпросила меня, и мы поедим к Сашеньке, а потом мы пошли в цветочный магазин. Я хотела купить самый красивый букет, но ты замешкалась, было видно, что ты хотела сказать что-то очень важное, но не смогла. А потом я выбрала гвоздику в коробочке…
— Это было как вчера. Мне позвонила мама и сказала, что его больше нет, сегодня его привезут, а завтра похороны…
— Я тоже помню, помню каждое слово. Не помню только дороги, всё было как в туманной дымке, а потом… мы вошли в комнату, а там, на стульях с закрытыми глазами, чёрной лентой на лбу и иконой в холодных руках лежал он… — Уже не сдерживая слёз последние слова превратились в истошный рёв. Полина ухватила меня обеими руками и начала трясти.
— Хватит! Хватит себя мучить. Уже ничего не изменить, а если ты не можешь изменить что-то, лучше отпусти. Не смотри назад, не живи в прошлом, хватит оглядываться на то, что уже тебе не подвластно, ты ни в чём не виновата.