— Босс, это какая-то ошибка.
— Две недели мы ломали его, вытащили всё из головы, угрожали убить его племянницу. Он даже с наркоты почти слез.
— Надзиратель, наверное, ошибся…
— Он, сука, не ошибается! Маркус знал не больше дозволенного! — просто взревел об бешенства Питбуль. — Только ты ублюдок знал о тех складах и их содержимом! ТОЛЬКО ТЫ И Я!!!
С рёвом босс Цепных Псов схватился за плечо Теда, заставил того упасть на колени, после чего по роботизированной руке пошёл импульс. Напряжение медленно повышалось, превращая последние минуты жизни Теда в агонию боли.
— Уберите эту мразь, — с презрением приказал Питбуль.
Из-за слива информации Цепные Псы потерял не просто пару десятков килограмм обычной наркоты. Враг напал и сжёг запас крайне дорого вещества. Один грамм этой дряни можно было разбавить с водой, после чего трое торчков могли бы не возвращаться в реальный мир неделю! Эффективный и не занимающий много места, самый лучший товар, который теперь потерян.
— Расслабься, подумаешь какая-то дрянь сгорела. — Лениво махнула рукой Алая Роза, делая затяжку. — Зато улицы чищу станут. И так слишком много наркоманов на Крималоне. А что касается твоих потерь дохода с этой мерзости… Деньги можно делать и другими способами не менее эффективными. Скоро освободится много различных ниш. Мой Плющ тебе обязательно поможет, можешь не сомневаться.
— К тому же лучше сконцентрироваться не на увеличении наркооборота, а на подготовке новых бойцов, — напомнил представитель Последней Капли.
— Разберёмся потом, — буркнул Питбуль, после чего вернулся на своё место за столом и посмотрел на Маркуса.
— Подойди. Некрасиво получилось с тобой. Очень некрасиво и неправильно. Слишком сильно я доверился не тому человеку. Распыляться на извинения не буду, но вот деньги и безопасность твоей племяннице я гарантирую. Ей не будет ничего угрожать, если захочешь мы даже вывезем её на другую планету. Но не сейчас. Обстановка проблемная, пассажирские космические перелёты фактически перекрыли. В любом случае девочка будет далеко от будущего переворота, в безопасности и под защитой.
— Ей нужна школа, образование и дом.
— Иным словом демпы. Сколько?
— Миллион на обучение, двести тысячи на жильё, ещё пол миллиона, чтобы сводить концы с концами в первое время.
— Да, нормальное образование обходится в копеечку… — Питбуль потёр подбородок. — Губу ты сильно раскатал, но учитывая через что тебе пришлось пройти… Сотня тысяч демпов уже твоя, переезд я также организую. Остальную сумму ты можешь собрать до конца сам. Кому-то нужно занять место Теда.
Маркус дрожащей рукой скрепил уговор рукопожатием. Соблазн взять сотню и уехать сейчас был велик, но этого было нельзя допустить. Нужно продолжать следовать подготовленному сценарию. Потому что даже Питбуль не сможет защитить Эльзу от заказчика. Да и два миллиона демпов Маркус никогда не сможет заработать будучи одним из цепных псов.
Поэтому Бернглер продолжал врать, вернее скрывать правду и подменять факты. В этом обманчиво наивный торчок добился невиданных высот. Лицемерие и ложь стали его оружием и защитой.
Маркус прекрасно понимал, каким его видит окружающий мир. Хлипкий, тощий, с красными глазами наркоман, который отчаянно пытается вернуть свою любимую племянницу. Он вызывал жалость одним своим видом.
В молодости Бернглер пытался с этим бороться, наращивал мышечную массу, стал одеваться мрачнее, в чёрную кожу. Старался давать отпор, вёл себя в диалоге с другими пассивно агрессивно, чтобы никто не счёл его слабым и жалким.
Но особых успехов достичь не удалось. Что-то всё время мешало Маркусу. Стоило ему проявить вежливость, как она сразу же принималась за слабость. Желание бескорыстной помощи другому характеризовало его не как человека с сильными убеждениями и нерушимыми принципами, а как слабака и наивного дурака. Нечто странное отражалось даже на лице худощавого торчка, в его мимике, интонации. Будто способность вызывать жалость перекачивало вместе с генами.
И тогда Маркус сдался, перестал пытаться изменить себя. Сделал своё недостаток своим оружием. Он прекрасно знал, кем его видят окружающие, быстро научился этим пользоваться. После научился искусно подменять понятия, вводить людей в заблуждение с помощью расставления акцентов в предложении, а также располагать к себе почти любого собеседника путём неприметной лести. А ложь скользкого торчка почти никто не мог распознать, ведь Бернглер заставлял себя поверить в то, что говорит.