В объятиях Вождя
II
В объятиях Вождя
Раиса Павловна Гранатова жила на втором этаже пятиэтажного панельного дома, поэтому могла занять самые лучшие места на скамейке возле подъезда: летом с угла, где была прохладная тень, зимой посередине, между остальными бабками. На улице было летнее утро, которое вот-вот перейдет в полуденный зной, так что старушка заняла место с краю, дожидаясь своих коллег по двору.
Постепенно скамеечка начала заполняться и вскоре на дворик уставилось восемь цепких глаз, приступив к слежке за своими угодьями. На площадке с горками, качелями и песочницей резвились дети, крича и постоянно споря о чем-то, в кронах деревьев перекликаются птичьи голоса, вторя детским. Пора бы и начать!
– Слышали, пару дней назад во втором подъезде что было?
– А что было?
– Так ночью-то настоящий дебош устроили!
– Это кто там такой резвый-то выискался, чтоб по ночам буянить?
– Знамо кто! – Раиса Павловна причмокнула, и все старушки разом окунулись во времена Брежнева. – Алкаш наш, кто ж еще?
– Ну ты, Павловна, круг совсем не сузила, будто у нас мало кандидатов на это звание. Нам бы конкретнее узнать хотелось, Раечка.
– Во-от как? – глаза старухи недобро сверкнули, а затем и вовсе коварно сощурились. – Василич это был и дружок его – Мишка. Я вам давно уже говорю, что на этих закадычных дружков нужно в милицию написать! И сейчас скажу…
– В полицию?
– Тьфу, такое хорошее слово заменили своей этой «полиция»! И не перебивай! И сейчас вам, девочки, скажу, что писать на них надо! Этих тунеядцев бы уже давно сослать куда подальше стоит, чтоб пахали там, где не хотят, коли уж на свободе желания не имеют. Из под палки-то явно начнут.
– Ну что ты так, Рая? Василич же хороший мужик. Пьет, конечно, но когда трезвый – руки откуда надобно растут, золотые прямо.
Раиса Павловна закряхтела, поворачиваясь к адвокату пьяницы, несколько секунд холодно смотря на собеседницу, а затем выдавила из себя надменную улыбку, смотря сверху-вниз.
– Была бы его воля – он эти «золотые ручки» свои отрезал да в ломбард и сдал, а на денюжки водочку бы кушал! И чего это он такого «золотого» сделал, что ты его защищать начала, а? – старушка будто начала давить соседку, отчеканивая каждое негативное слово в сторону Василича.
– Скамейку нашу, например, починил… – попытка оправдать местного алкоголика и тунеядца имела невероятно жалкий вид, особенно когда на тебя смотрят, словно ты предатель Родины.
– Это какую скамейку-то он починил? Вот эту, что ли? Где мы сидим?! Тьфу! Не скамейка это, а черт знает что! Выкрал где-то доски и прибил их тут! Все в сучках, гвозди торчат! Да ты сама, сама погляди! Руки у него золотые, говорит. Ты что, совсем на ослепла от старости-то уже?
Неловкое молчание было громче любых фанфар и аплодисментов. Настоящая победа Раисы Павловны Гранатовой! Остальные старушки начали роптать: и скамейка так себе, и Василич вовсе не рукастый мужик, а обыкновенный ворюга и пьянь.
Запахло чем-то свежим и непривычным для стариков. Молодым, живым, словно весенний ветерок. Раиса недовольно причмокнула, поворачивая голову в сторону источника запаха. Мимо скамейки легкой походкой пронеслось видение молодости в виде молоденькой соседки с верхних этажей. Девушка тихо поздоровалась, оставив после себя запах духов и исчезла в подъезде. Старуха уселась поудобнее, сцепила пальцы в замок и положила руки на колени. Ее марш-бросок был готов, очередная атака на неугодных.