Срочно собранной медицинской группе потребовалось несколько часов, чтобы нанести визит на анатийский корабль. Для чего пришлось воспользоваться двумя вспомогательными кораблями с борта «Ронина». И не потому, что Лахтенхойя и ван Лойдерфольк не доверяли совершенно неагрессивным аноп-пата, вежливо предложившим свой шаттл. Просто инопланетное суденышко было таким маленьким, что даже специально подобранная по росту группа медиков не смогла бы на нем поместиться.
Лахтенхойя вернулась на мостик и занималась обычными для командира соединения делами, когда ее известили о возвращении медицинской группы. Назначив заместителей, она и ван Лойдерфольк сели в скоростной лифт и отправились в корабельный лазарет. В приемной их ожидал подполковник Холомуса, главный медик соединения. Природа наградила его внешностью сотрудника похоронного бюро, и он тщательно пытался с помощью специального макияжа оживить свое меланхоличное лицо. При всем при том он был жизнерадостным и добрым человеком, именно таким, которого хотелось бы увидеть пациенту, попавшему в лазарет.
Однако сейчас он не улыбался. Лахтенхойя не любила видеть неуверенность и смущение на лицах своих подчиненных. Когда же она увидела такое выражение на обычно улыбчивом лице именитого медика, это расстроило ее еще больше.
— Прогноз написан у вас на лице,— вздохнула она.— Посвятите меня в его детали.
Холомуса глянул на считывающее устройство.
— Мужчина, тип смешанный, англо-саксонские и полинезийские черты, рост метр семьдесят два, вес — пятьдесят один килограмм,— заметив ее вопросительный взгляд, он добавил: — Малый вес не является нормальным для его телосложения. Мускулатура свидетельствует — раньше мужчина был куда более крепко сложен. Даже неспециалист, взглянув на него, понял бы, что он пережил,— как психически, так и физически. Другими словами, мы имеем дело с нервным шоком и длительным недоеданием. Обычно действие одного из этих факторов усиливает действие другого,— медик сглотнул.— После осмотра я мог бы сказать: просто чудо, что он не находится в еще худшем состоянии. В тех условиях, в которых он оказался, остаться в живых — уже достойно удивления.
— Как ты думаешь, Бен, почему он выжил?
Врач неуверенно махнул считывающим устройством.
— Об этом лучше спросить его самого. Безусловно, он длительное время страдал от недоедания. Витаминные таблетки не заменят нормальной твердой пищи,— он кивнул в сторону отделения интенсивной терапии.
Лахтенхойя посмотрела туда же. Там лежал их загадочный гость.
— Вы его кормите?
— Если можно так сказать,— мягко улыбнулся Холомуса.— Ему постоянно вводят осмотически сбалансированные жидкости.
Ван Лойдерфольк понимающе кивнул.
— Когда он сможет сидеть и есть нормальную еду?
— Да, и когда с ним можно будет разговаривать? — спросила Лахтенхойя, борясь с желанием пойти в палату, где лежал больной. Конечно, она являлась командиром соединения, но здесь командовал Холомуса.
— Не знаю,— честно ответил медик.
Она скрипнула зубам и — дурная привычка, от которой ей никак не удавалось избавиться.
— Не хотела бы я услышать такой ответ от одного своих офицеров. Я не могу исходить из того, в чем не уверена.
— Думаете, мне это нравится? — ответил главный врач «Ронина». Он был одним из немногих на корабле, кто не боялся командира.— Но я не могу дать вам никаких гарантий. Человек находится в коме. Я не собираюсь выводить его из комы силой. При его нынешнем состоянии мы можем легко потерять его.
Как обычно, у Лахтенхойи был готов резкий ответ, но она оставила его при себе. Вместо этого посмотрела на потолок и вздохнула.
— Хорошо, Бен. Здесь решаешь ты. Что произошло, когда вы прибыли на анатийский корабль?
— Они привели нас в помещение, где он содержался,— Холомуса говорил ровным тоном профессионального медика, но ван Лойдерфольк понял, до какой степени увиденное потрясло врача.— Он лежал в углу, скорчившись. Почти в позе эмбриона. Оценив его состояние, я приказал всем остаться в коридоре и не маячить перед глазами. Хотя я невысокого роста, но мне пришлось пригнуться, чтобы пройти в дверь.
— Как он вел себя, когда вы вошли в комнату? — спросила Лахтенхойя отстраненным, лишенным эмоций голосом.
— Начал скулить,— четко ответил Холомуса.— Я видел мужчин и женщин, выведенных из равновесия, переживших сильный нервный шок, которые пытались зарыться в пол или забраться на стену. Но я впервые увидел человека, который пытался уползти внутрь самого себя.