Существует бесконечное множество способов, как из окружающей среды извлечь свою собственную, творческую эстетику. Тут есть над чем хорошенько раскинуть мозгами. Именно они, эти способы, зачастую делают дизайн уникальным. А у тебя есть какая-нибудь специфическая эстетика, которую можно было бы привлечь к панкшуйским выдумкам? Не обязательно всерьез и основательно; это тоже допускается делать на свой собственный лад.
Если ты живешь в предместье, то под рукой у тебя куча подходящего материала. То самое однообразие, что присуще загородным поселкам, здесь может оказать большую помощь при создании панкшуйского жилища. Представь: в конце длинного ряда домишек, спроектированных одним и тем же дизайнером, построенных одной и той же фирмой и окрашенных в один и тот же цвет (не важно какой), глазам предстает некий тупик, где обитает совершенно необычный житель. Внутри дома мебель в стиле Лауры Эшли перевернута вверх ногами, под сводчатым потолком на цепях криво висит блеклая ресторанная вывеска, а к стенам присобачены детали старой разобранной машины для видеоигр (типа аркадных). Единственная пища на кухне — это продукты, типичные для обитателей пригорода, например, хот-доги, фасованные ломти хлеба, готовые обеды в бомж-пакетах, тушенка, шоколадные батончики, газировка, кока-кола в старомодных стеклянных бутылках… Есть и пепси — для особо упрямых фанатов. Пол застлан потертыми дорожками, а вся остальная мебель словно привезена с барахолки эпохи 50-х или куплена на благотворительной распродаже. На диване американский флаг вместо пледа, в прихожей плакат с Элвисом встречает гостей… Вот так выглядит берлога одной из моих клиенток по имени Тэрра, которая мечтала о полной панкшуйской переделке интерьера, потому что ей обрыдла жизнь в пригороде. После консультации с ней мы пришли к выводу, что здесь ее удерживают определенные вещи, характерные именно для предместья (фасованные продукты и консервы, старые игральные автоматы, Элвис), и те культурные реалии, что они собой символизируют. С другой стороны, ей приелись прочие неизменные особенности. Теперь же все по-другому, ее жилище насквозь пропитано панкшуем.
Если ты живешь в доме на две семьи, раскрась свою половину в какой-нибудь яркий, ядовитый цвет. Соседи тебя возненавидят, но они, наверное, так и так козлы по жизни…
К серфингу я испытываю особую слабость. Мне всегда казалось, что хотя серфингисты гораздо беспечнее относятся к жизни, нежели типичный энтузиаст панкшуя (а иногда вообще смахивают на хиппи), в общем и целом они совершенно точно знают, как идти своим путем, как получать удовольствие от жизни, как играть по собственным правилам и судить друг о друге по уникальным, никем более не применяемым мерилам и критериям. Ни дать ни взять чистый панкшуй. Они поклоняются природе и отдаются естественному хаосу. Выходя в море на досках, они знают, что их может ждать непредсказуемая и даже смертельно опасная водяная гора и что конечный результат им неподвластен (затянет ли их в пучину навечно или же выйдет такой восхитительно сумасшедший полет, что будет помниться всю оставшуюся жизнь). Они, по сути дела, влюблены в саму идею катания на гребне хаотической энергии неизмеримого океана, который существовал задолго до нас и останется таким же, когда мы все исчезнем. Догоняешь, нет?
Если говорить о конкретных серфингистах, то на ум сразу приходит Раймонд Петтибон, великий панкшуйский мастер. (Допускаю, что сам себя он таким титулом не величает, так что это я делаю за него.)
В журнале «Серфер» Дэн Дуэйн вкратце и довольно своеобразным способом изложил свое впечатление о Раймонде-серфингисте, а заодно представил его как человека, нашедшего индивидуальный путь в искусстве. Грегг Джин, брат Петтибона, на пару с Генри Роллинзом основал в начале 80-х группу «Черный флаг». Для альбома «Всунь» (а может, «Всуе», не помню) Раймонд придумал обложку, где изображена монашка, прильнувшая к волосатой мужской ножище. Или, скажем, среди его поделок можно увидеть Элвиса, распятого на кресте. В общем, стоит только взглянуть на иллюстрации Петтибона, как сразу становится ясно, что он работает в своей собственной реальности, не доступной никому другому.