Асаев тихо рассмеялся и, улыбаясь, совсем негромко, очень кратко гортанно рыкнул. Если бы я не сидела, меня бы явно покачнуло. Потому что в этом звуке было все. Удовольствие, ирония, насмешка, одобрение и ощутимый отзвук секса.
Морозом по коже, сумбуром в мысли. Что делать? Что сейчас делать?
Я смотрела в его глаза, молниеносно перебирая варианты, но мне так мешал вопль инстинкта самосохранения, истерично дергающий мой взгляд в сторону планера со списком имен.
Хер там. Вариант я вывела через две секунды и это вплелось упреждением в панику в мыслях. Его тащит по моим реакциям. По моему пониманию и моему сопротивлению, потому что с головой у меня все в порядке. Вот по чему его ведет. Соответственно этого быть не должно.
Я великим усилием заставила себя встать и удержать лицо непроницаемым. Шаг за шагом, вроде бы в нормальном ритме, а вокруг все словно замерло и не дышало. Ощущение слабости в теле, как будто пересекала не кабинет, а встречный поток воды. Потому что всем естеством не хотела этого делать. Но надо.
Остановилась между его широко раздвинутых ног. Он скучающе на меня смотрел, положив правый локоть на широкий подлокотник и уперевшись двумя пальцами в висок. Только вот мрак в глазах зло рассмеялся. Зло и иронично, едва не выбив у меня землю из-под ног.
Я остановилась максимально близко. Доля мига на паузу, на подавление себя и начала склоняться к нему. Медленно, неровно, будто рывками, ломая сопротивление нутра, так и стремящегося выпрямить тело.
Когда до его губ оставалось сантиметров двадцать, прикрыла глаза, чтобы не видеть его лица со все тем же выражением невыносимой скукоты.
Это было ошибкой.
Потому что он этого ждал. И потому что двигался он быстро. Секунда и меня уже вжимают в стол, крепко скрещивая мне на пояснице мои похолодевшие руки.
Блять, вот только изнасилования мне не хватало, — парадоксально спокойно заключила я, когда тело рефлекторно начало сопротивляться, подгоняемое безумием в разуме. А он загасил это болью. Сжал мои руки и рывком ударил своим телом сверху, втискивая меня в лакированную поверхность стола до состояния обездвиженности.
— Ты не проанализировала наш вчерашний уютный междусобойчик? — Насмешка в шепоте мне на ухо. — Этот твой ход с покорностью я тоже предвидел. Урок первый: делай выводы рядом со мной, жить станет легче и понятнее.
Мой сорванный выдох сквозь стиснутые зубы, подавление рычания и сопротивления.
— Секс не входит в мои обязанности. — Зажмуривая глаза, прошипела я, бесполезно пытаясь успокоиться.
— Теперь входит. — Осторожно ослабляет хват на руках и давление его тела на мое, но еще держит. И, сука… медленно и горячо его язык по мочке моего уха. Очень медленно. И очень горячо.
— Я сказала не входит. — Рыкнула я, чувствуя отчаяние, потому что у меня мурашки побежали вдоль позвоночника. И он прихватил зубами мочку и несильно сжал. Опять до грани. До той же самой, что тогда, в коридоре. Скривившись и из последних сил заталкивая в темные недра души рвущиеся оттуда загорающиеся волны, тихо выдавила, — Эмин Амирович, мне на каком языке повторить, если вы русского не понимаете?
— Ты такой не знаешь. — В шепоте давление, давление в языке скользившем мне по козелку, и в ответ на это предательство моего тела — вены медленно, но верно занимались огнем.
— Какой? — начало мелко колотить от внутреннего ада, когда воле разума не желало подчиняться тело, реагирующее на требовательное усиливающееся давление его бедер на мои ягодицы, и зло съязвила, — кавказский, что ли?
— Такого языка нет. Боже, а я считал тебя умной. Верну тебя обратно Казакову, он любит тупых пожалеть.
Негромкий надменный голос ударил по мне, заставил изо всех сил рвануть назад, но доля мига и меня резко и грубо вжали обратно в столешницу.
— Урок второй: там, где у тебя начинается агрессия, у меня начинается сила. — Он сказал это ровно, но голос напитался жаром раздражения, вызвавшим во мне жаркий отклик.
— Ахеренное правило! — Рявкнула я, поворачивая голову в сторону двери и едва не расхохотавшись от пришедшей идеи. Ага, да, на помощь позвать. Я сама мисс логика и просто гениальность. — Пиздить будешь?
— Ты не так поняла. Позже дойдет. — Сквозь зубы выдавил он, сжигая во мне все до остовов.
Рванул мои почти полностью онемевшие от его хвата кисти и с силой вжал их в столешницу над головой, одновременно склоняясь к моему лицу, все еще повернутому в сторону входа, и поймав губы.
Протестующе рванула было назад и в сторону, но в таком положении и с учетом того, что он давил своим телом, извернуться было сложно, поэтому просто уткнулась лицом в стол, максимально возможно прижимая руки к голове.