Я, прикусив губу, сжала в кармане ключ и вышла на задний двор ресторана, чтобы никотином успокоить натягивающиеся нервы.
Когда я подкуривала, мне позвонила Алинка, обеспокоенно спрашивающая вернулся ли домой Степаныч, а то уже неделю ни слуху ни духу от нашего любимого философа-пропойцы. Я ее успокоила тем, что наш возлюбленный алкаш вернулся и спросила как движутся дела. Они двигались, судя по всему, весьма херовенько, но что мне нравилось в моей сестре так это то, что она никогда не светила проблемами. Говорила по факту совершившегося пиздеца, когда эмоционально выгорать уже не имело никакого смысла. Ну, совершилось и совершилось, ничего не исправить, надо решать с последствиями. Вот и сейчас почти равнодушно сообщила, что с местом мы снова обломились и с ног до головы обматерила нашего потенциального арендодателя.
Я прыснула, затягиваясь сигаретой в укромном уголке двора. Мне нравилось, как ругалась Линка. Смешно, емко и с уникальными сравнениями.
— Да ладно ты забей, — примирительно произнесла я, воровато выглядывая из-за угла и молясь, чтобы владелец ресторана приехал не сейчас. — Ну, не выгорело с этим местом, так у нас через дорогу «Променад» через месяц открывается. Я узнаю сегодня, что там по части аренды, откроем мы с тобой этот сраный киоск с сигами. Дымные королевы, блять.
Алинка хохотнула и значительно спокойнее ответила:
— Там почти все забито, я уже узнавала. Только еще плавает место на втором входе. Гавриловых знаешь из шестого дома? Прыщавые такие и страшные. Одноклассники мои, на днях встретились, они сказали, что то местечко под цветы себе метят. Представь, Ян, торговый молл и эти двое там на входе под цветы себе шесть квадратов забили. Вообще ебобо, что ли.
— Да хер им. — Сплюнула под ноги и опять выглянула из-за угла. — Сейчас Рижскому наберу, найду кто арендодатель и сегодня место на входе наше, Алинка. Пусть Гавриловы своими гвоздичками подотрутся.
— Рижский… Ой, Ян, он опять тебе нервы делать будет, ну его на фиг! — убито простонала Алинка. — Я сейчас лучше с работы сбегу и в этот «Променад» поеду. Чего ты нервы мотать будешь. Рижский вообще маньячина, да еще и на тебе повернутый. До сих пор дрожь пробирает от того, как он в подъезде нюни пускал тогда. Вот наконец забыл и слава богу. Не буди царь-нюню, хочу спать по ночам спокойно, а не в гадких ушных затычках.
— Да ладно, зато место будет наше, а не прыщавых Гавриловых. Хочешь, я съеду куда-нибудь, чтобы царь-нюня тебе спать не мешал, воя у входной двери?
— Нехер делать! Я его лучше с лестницы спущу. Не трать деньги, Ян, у тебя ж ипотека почти в кармане, вот еще из-за этого крокодайлэ страдать…
— Так, забей говорю, с крокодайлэ я решу. К обеду территория наша будет. — Я поежилась на зимнем ветру, взлетая по ступеням черного хода и ныряя в пафос ресторана. — Давай, Алинка, работай спокойно. И еще… я сегодня Степанычу душу раздербанила с утра, дура такая.
— Про мать спросила? — голос Алинки был совсем ровный, но я почувствовала укол осуждения.
— Лин, не знаю, накатило опять. — Выдохнув, признала я, замирая у косяка восьмого кабинета, и быстро скользя взглядом по столу, вокруг которого мельтешили официанты. — Думаю к психологу записаться.
— К психиатру, Янка. Нам всем надо к психиатру. Тебе, мне, Степанычу, Гавриловым и крокодайлэ. Потом наш психиатр будет искать себе психиатра. — Хохотнула она и серьезным тоном спросила, — нормально там у тебя все?
— Да. — Прикрыв дверь, пошла в комнату охраны. Стрельнула взглядом в камеру на потолке и тихо-тихо проворчала, — скоро владелец приедет опять с какими-то мутками, потом еще мутки вроде с погонами. Заебал уже. Стой, блять, по стойке смирно и молись, чтоб там все нормально было. И, Линка, опережая твою слезливую оду моему героизму со стандартной просьбой в конце — нет, я не уволюсь. Целую в засос, люблю фибрами, насилую нежно, до вечера, сис.
— До вечера, — убито выдохнула Алинка. — Ян, ну правда, может все-таки…
— Ух ты ж бля, сколько дел!.. — деланно возмущенно произнесла я и быстро добавила, — все, Линка, тут без меня все по пизде идет, все решу, целую, люблю, насилую и дальше по списку!
И торопливо отрубила звонок, кивая Гоше пристально вглядывающегося в камеры наблюдения. Гоша скучающе кивнул в ответ, сообщил что «все заебись» и отправил прибывших вне смены четверых охранников в гражданском пасти заезды на улицу с рестораном — мы все были предупреждены о серьезности грядущих встреч в «Империале».
Облокотившись о пустующую стойку хостес я набирала Рижскому с перекашивающимся лицом. Он долго и заунывно хрюкал в трубку о том, что ради своей любви (то бишь меня) сделает все в лучшем виде. Я попросила его доказать это побыстрее и через пару часов аренда была у меня в кармане. Я перевела на счет крокадайлэ сумму, что он потратил застолбив нам с Линкой место и посекундно отклоняла звонки безумно и бездумно влюбленного воздыхателя-недосдыхателя Сережи Рижского.