— Да, он действительно человек крутого нрава! Но зато у нас теперь порядок и спокойствие. Как на кладбище! — И нельзя было понять, говорили они это в шутку или всерьез.
Так прошел первый год жизни и деятельности в Седерфальве его благородия брандмайора Петера Гузмички из Гузмичей.
Теперь в Седерфальве было все. Не было только пожаров. Пожаров не было ни зимой, ни летом, ни осенью, ни весной. Их не было круглый год.
— Ничего, где-нибудь да загорится! — успокаивали друг друга крестьяне, пожарные и сам брандмайор.
Но нигде не загоралось. Один раз, правда, вспыхнула крыша на доме еврея Соломона, но этот пожар был потушен в течение двух минут без всякой подготовки другим очень влиятельным брандмайором, а именно дождем. За неимением работы организационный гений Гузмички обратился к иным сферам. Брандмайор стал заниматься градостроительством, упорядочением нравственности, контролем, страхованием, проведением праздников, благотворительностью и здравоохранением. Одним словом, его команда занималась всем на свете, кроме пожаров. А ведь Седерфальва не избежала и так называемых стихийных бедствий. С тех пор как возникла пожарная команда, здесь случилось незначительное землетрясение, несколько раз шел град и бушевали страшные бури, на протяжении двух лет в трех местах ударила молния — одним словом, было всего понемногу, вот только пожара не было. Это последнее обстоятельство, безусловно, подрывало престиж пожарной команды. Люди еще снимали шляпы перед Гузмичкой, но за его спиной уже начинали роптать, правда, пока совсем потихоньку:
— Опять эти сборы! Вечно одни только учебные сборы! Ох-ох-ох! — На большее люди еще не решались.
И все-таки вздохи никогда не бывают напрасными. Вероятно, первое недовольство Адама устройством только что сотворенного мира тоже выражалось вздохами. А в Седерфальве вздыхали все чаще и глубже. Когда по воскресным или праздничным дням пожарные, совершая свой парадный выход, торжественно шествовали по сельской улице, им вслед неслись вздохи. Люди вздыхали при звуке трубы, при оповещении об очередном сборе, вздыхали, когда пожарные нацепляли на себя новые значки. А некоторые вздыхали даже тогда, когда пожарные вообще ничего не делали.
Столь тихая и покорная демонстрация не преминула оказать действие: голубой мундир с каждым днем утрачивал свое обаяние, и даже новые трубы, привезенные из города, не смогли восстановить былого престижа. Как ни странно, но порой вздохи звучат громче трубного гласа. Уже и сам Гузмичка заметил, что не все в порядке. Он стал ужасно раздражительным и без всякой причины закатывал направо и налево оплеухи ребятишкам, игравшим на улице. Брандмайор создал шпионскую сеть и платил из фонда благотворительности по форинту за каждый подслушанный вздох. Увольнения и понижения в должности следовали одно за другим. Ко всем этим бедам прибавилась еще одна: в прекрасное воскресное утро граф, не то случайно, не то преднамеренно, не ответил на поклон Гузмички. Ну а если уж граф не отвечает на поклон, то после этого и нотариус перестает кланяться первым! Эта математическая задача так проста, что ее может решить даже самый необразованный из крестьян, даже Гергей Мучник, так как именно он, находясь в кабаке жарким и душным летним вечером, после соответствующего возлияния, задрав ногу на стол, спросил: