— Чего замялся-то? — раздался вдруг над самым его ухом голос Федора, злой и насмешливый. — Когда стоял бубнил, очко не играло, нет?.. Теперь прыгай, чего уж... Не хочешь? Ну так я тебе помогу!
Толчок в спину, тошнотворный кувырок в пропасть, кутерьма в сознании; прыгавшие с парашютом знают: несколько первых свистящих мгновений чувства и мысли парализованы страшным волшебством свободного полета. Игорь видел, как метнулась с неба прочь луна, как сначала резко свалился на бок, а потом встал на голову Эмпайр Стэйт Билдинг, как снова свалился на бок, как молниями понеслись в открытое небо те самые многоточия окон, что струились дотоле вниз... И лишь ближе к земле, вдруг расслышав оглушительный вой ветра, понял: он падает, падает с огромной высоты, а навстречу ему летит его смерть — бетонная, железная, железобетонная, какая она будет?.. На что, на что он сейчас шлепнется одетым куском парного мяса, что именно он загадит в радиусе десяти метров своими мозгами и кровью? Убьет ли он седокудрую американскую старуху за рулем — брутально примнет ее крышей собственного автомобиля? Или произведет визгливый фурор в каком-нибудь уличном кафе, проломив собою пару нарядных зонтов над столиками и развесив на их железных спицах свои кишки? (Кап. Кап. Кровища капает в чей-то недопитый кофе.) Или все будет проще, скромнее — глухой удар о середину проезжей части, два-три негромких пешеходных вскрика, и белая "зебра" на переходе отчасти становится красной?.. Скоро станет ясно.
* * *
Но судьба была милостива. Судьба была фантастически, нечеловечески милостива. Из миллиона различных вариантов приземления для сброшенного с небоскреба найдется лишь пара-тройка не стопроцентно губительных, таких, результаты которых не будут назойливо ассоциироваться со словом всмятку; и вот, подумать только — всего пара шансов из миллиона, и один из них таки становится реальностью — Игорь Иванов падает на купол аэростата!
Как раз в то самое время, когда он разговаривал с Федором на крыше, внизу происходило некое локальное празднество: играла духовая музыка, хлопали петарды, ходили кругами пластичные женщины в блестящих трусах и лифчиках, и, в частности, нагревали аэростат. По аэростатным меркам агрегат был не очень большой, но красивый, выполненный под арбуз: продольные зеленые полосы чередовались с черными, а на боку красовался алый треугольный "вырез".
Так как последнюю сотню метров Игорь проделал спиною к земле, а лицом к звездам, то неожиданное спасение оказалось для него уж совсем неожиданным. Черно-зеленые волны, вдруг поднявшиеся со всех сторон из ниоткуда и закутавшие мир в шелковую пелену, были восприняты им как интерьер предсмертного сумасшествия. Прошло, однако, всего несколько секунд интенсивного, тугого торможения, и он радостно понял что к чему; во многом этому способствовал громкий встревоженный выкрик откуда-то снизу, причем голос показался Игорю дюже знакомым.
— Быстрей гаси горелку, болван, не то из парня шашлык будет!
Выпутываться из сотен квадратных метров ткани — дело трудоемкое, даже с чужой помощью. Когда спустя минут десять Игорь выбрался наконец из-под оболочки на свежий воздух, пот, как пишут в хороших книгах, катил с него градом. Помогали ему два человека. На одном была синяя рабочая униформа — комбинезон и кепка — а на другом белая рубашка и галстук бабочкой. В последнем, не веря своим глазам, Игорь признал Федора.
— Как?.. Опять вы?.. — растерянная радость на его лице сменилась растерянным изумлением и неприязнью. — Вы же наверху остались!
— Раздвоился я, — пошутил Федор. — А чего ты опять мне выкаешь?..
Игорь молча выпрыгнул из корзины на мостовую. Интересно, стоит ли двинуть Федору в челюсть? И если двинуть — будет ли это иметь какие-либо ужасные последствия? Федор-то, видать, факир какой-то... Нет, лучше, наверное, не шутить.
— Потому, наверное, что мы с тобой на брудершафт не выпили, да? Ну, это дело поправимое. Сейчас вернемся и хрюкнем... Да не смотри ты зверем-то! Надо ж тебя было немного проучить... за это, как его... за недоверие, хе-хе...
.
Глава 6
Пансионат (6)
Сказав это, Федор направился ко входу в здание — то самое, с крыши которого всего несколько минут назад он столкнул Игоря; последнему ничего не оставалось, кроме как пойти следом. По мере того, как богато отделанный лифт поднимал двух приятелей на последний этаж, Игорь мрачно рассматривал свою небритую физиономию в зеркальной стене кабины и тяготился отсутствием конструктивных мыслей. Происходит какая-то дрянь. Нужно как-то реагировать. Нужно что-то придумать. Определить как себя вести. Разработать план каких-то, что ли, действий. Расспросить хорошенько этого Федора, стараясь не злить его, и вообще не делать больше резких, дурацких движений. Не прыгать с небоскребов, не бросаться под танки, не совать в розетку пальцы. Видимо, не всё здесь понарошку, не всё...