Я остановилась, но только потому, что он встал прямо передо мной.
— Отойди.
— Нет. Сначала ты выслушаешь.
— Я ничего не хочу слышать, — я обошла его сбоку, но он пошёл за мной.
— Ты избегаешь меня. С того вечера. — Голос стал чуть резче. — Ты видела, и решила, что всё поняла.
Я резко остановилась, развернувшись.
— Я видела, как ты пьёшь кровь у живого человека. Что тут ещё надо понимать?
Его взгляд стал тяжёлым, как свинец.
— Она не пострадала.
— Ты серьёзно? — у меня сорвался нервный смешок. — Ты думаешь, это оправдание?
— Это — объяснение, — он шагнул ближе, и я почувствовала, что отступаю, даже не желая этого. — Я не тронул бы её, если бы не…
— Не что? — я перебила, чувствуя, как внутри поднимается злость. — Не твоя жажда?
Он замер на мгновение, как будто собираясь сказать что-то, что давно прятал.
— Если бы не необходимость.
— Необходимость пить кровь? — я сжала кулаки, чтобы не дрожали руки. — Ты хочешь, чтобы я приняла это как… норму?
Он не отвёл взгляда.
— Я хочу, чтобы ты приняла это как часть меня.
Слова повисли между нами, плотные, как туман.
Я сделала шаг назад, к перилам лестницы.
— Я не могу. И не буду.
— Ты не понимаешь, — он шагнул следом. — То, что ты видела, — не то, чем кажется.
— Нет, Лукас. Это именно то, чем кажется, — я развернулась, решив уйти.
Он поймал меня за запястье — не больно, но так, что я почувствовала, как холод его пальцев пробирает до костей.
— Я пытался держать тебя подальше от этого. Но ты всё равно в нём.
— Отпусти, — прошептала я.
Он замер, а потом разжал пальцы.
— Если ты хочешь бояться — бойся. Но знай, что в этом доме есть вещи хуже меня.
Я ничего не ответила. Только пошла прочь, чувствуя, как его взгляд прожигает спину.
Глава 7
Я нашла Марту в зимнем саду.
Она сидела на низкой скамейке, спрятавшись за высокой вазой с увядшими цветами. Книга снова была у неё в руках, но пальцы не листали страницы — они просто сжимали переплёт, как будто это было что-то живое.
— Можно сесть? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.
Она кивнула, не глядя. Я присела рядом, чувствуя, как от влажной земли в кадках поднимается сырой, прохладный запах.
— Ты… как себя чувствуешь после того, что случилось у пруда? — начала я осторожно.
Марта подняла взгляд. Её глаза казались тусклыми, но в них было странное внимание, как будто она всё время слушала какой-то другой, невидимый разговор.
— Это было не первый раз, — сказала она тихо.
— Что не первый раз?
— Когда кто-то… идёт туда. К воде. — Она отвела взгляд, поглаживая корешок книги. — Они слышат зов.
Я почувствовала, как по коже пробежал холодок.
— Кто зовёт?
Марта замолчала. Пальцы замерли на обложке, а потом она едва заметно улыбнулась — как будто сама себе.
— Иногда это он. Иногда… другое.
— Он? — я наклонилась ближе. — Ты про кого?
— Про того, кто живёт в доме. — Она подняла на меня взгляд, и я поняла, что она говорит не о Лукасе и не о дяде Эдварде.
— Здесь никто не живёт, кроме…
— Ты уверена? — перебила она.
Я открыла рот, но не нашла, что сказать.
Марта снова отвела глаза и тихо, почти шёпотом, добавила:
— Некоторые комнаты здесь дышат. Если прислонить ухо к стене, можно услышать, как они говорят. Но отвечать им нельзя.
— Почему?
— Потому что тогда они запомнят твой голос. — Её улыбка стала чуть шире, но от этого в груди что-то сжалось. — А если они запомнят… то уже не отпустят.
Я почувствовала, как пальцы сами сжались в кулаки.
— Марта, ты хочешь сказать… что в доме кто-то есть?
Она опустила взгляд в книгу и начала листать страницы, как будто меня рядом больше не было.
— Лучше не спрашивай.
— Но…
— Лучше, — повторила она, и в её голосе появилось такое напряжение, что я замолчала.
Мы сидели молча ещё пару минут. Потом Марта встала, прижимая книгу к груди, и ушла в сторону тёмного коридора, даже не обернувшись.
Я осталась сидеть одна, а в голове пульсировала её фраза: "Если они запомнят твой голос…".
Марта всегда появлялась так, будто её не было секунду назад и она возникла прямо из воздуха.
Она не входила в комнату привычно — шагами, с шумом, с привычным весом человеческого тела. Нет, она скользила. Тихо, почти неслышно, и каждый раз у меня было ощущение, что если я моргну — она исчезнет обратно туда, откуда пришла.
Держалась Марта чуть в стороне, никогда не становясь в центр внимания. Даже если говорила, голос её был ровным, без лишней интонации, словно она боялась, что эмоции могут выдать что-то лишнее.
И при этом взгляд её всегда был внимательным — она не смотрела на собеседника прямо, но я чувствовала, что она всё видит: как ты держишь руки, куда у тебя направлен носок ботинка, даже как ты дышишь.