— Да, и да, — ответила я, закатив глаза. — И знаешь, это не обычный поцелуй, а как будто меня чуть не посадили в клетку с тигром. Тигр — он. Я — наживка.
— Ну, ты же всегда любила опасности, — подколола меня Одри.
— Любила? Я, кажется, подписалась на смертельный марафон без тренировки. И теперь не знаю, убегать или вперёд с песней.
Одри рассмеялась.
— Звучит эпично. Но давай честно, ты хочешь, чтобы он держался подальше или чтобы был рядом?
— Вот в этом и вся загвоздка, — ответила я, смотря в мокрый асфальт. — Я хочу его держать на расстоянии вытянутой руки… но сама жду, когда он возьмёт меня за запястье.
— Типичная бунтарка, — сказала Одри, подмигнув. — Не умеешь быть простой.
— Кто хочет быть простой? — парировала я. — В конце концов, поцелуй вампира — это отличный способ понять, что значит жить на грани.
— Согласна, — улыбнулась Одри. — Но не забывай, что жить на грани — значит помнить, что за этой гранью может быть пропасть.
Я кивнула и добавила с улыбкой:
— Тогда пусть этот поцелуй будет моим последним прыжком.
Одри сжала мою руку.
— А я буду рядом, чтобы поймать.
Мы продолжили идти, и даже холодный воздух стал казаться чуть теплее.
Туман плотной пеленой окутывал сад пансионата, скрывая тропинки и сгущая тени. Мы с Одри неспешно шли по влажной гравийной дорожке, кружили разговором, как два мотылька у мерцающего фонаря. Холодный воздух кусался за кожу, и в руках дрожала теплая чашка кофе — маленькое убежище в этом сыром мире.
— Знаешь, — сказала я, оглядываясь на Одри, — иногда мне кажется, что все тайны пансионата впитались в эти стены и теперь шепчутся, когда никого нет рядом. Может, именно поэтому здесь так холодно… не только на улице.
Одри улыбнулась, светло и тихо, будто бы разделяла мои мысли.
— Может, это не просто стены, а двери в то, что мы боимся видеть. Или слышать. И порой лучше не открывать их вовсе.
Мы с ней смеялись тихо, но в шутках звучала та самая горечь, которая приходит с опытом. Только что начался вечер, а казалось, будто ночь уже не отпустит нас до рассвета.
Внезапно из-за поворота вышел он — Райан. Его темные волосы были слегка растрепаны ветром, взгляд острый, будто он прочел за моей спиной несколько чужих мыслей. В руках он держал книгу — толстую, с потертой обложкой, как у настоящего ночного охотника за историями.
— Не думал, что застигну вас здесь в такой поздний час, — сказал он с едва заметной усмешкой, подходя ближе. — Надеюсь, меня не прогонят?
Одри рассмеялась, а я почувствовала, как напряжение от его внезапного появления смягчается.
— Райан, ты как раз вовремя, — ответила я, — с нами всегда весело… ну, или как минимум интересно.
Он пожал плечами.
— А я всегда за атмосферу и драмы, — сказал он, оглядывая нас с одобрением. — К тому же пансионат — идеальное место для писателя, чтобы ловить музу.
— Муза, говоришь? — подхватила Одри. — Интересно, а муза у тебя темная или светлая?
— Зависит от ночи, — загадочно ответил Райан, глаза его сверкнули в слабом свете фонарей. — Сегодня — точно темная. Что-то в этой тени слишком притягательно, чтобы сопротивляться.
Мы продолжили идти, разговор закручивался всё глубже, словно паутина, в которую хочется попасть и боишься застрять.
Когда мы подошли к старому пруду, тишина вокруг сделалась тяжелой, как предчувствие. Ледяная рябь едва касалась поверхности воды. И тогда я увидела это — неподвижное тело, лежащее лицом вниз, с распущенными волосами, словно водоросли в водах забвения.
Мгновение, и крик вырвался из меня — звонкий, отчаянный, пробивающийся сквозь ночную мглу.
— Это… это она! — выдохнула я, дрожа всем телом. — Та самая девушка, что сбежала.
Одри схватила меня за руку, глаза ее наполнились ужасом.
— Чёрт возьми, что здесь происходит?
Райан подошёл ближе, лицо его стало мрачным.
— Мы в центре чего-то очень темного. И это только начало.
Вода вокруг тела начала медленно окрашиваться багровым оттенком, как будто сама ночь взяла свое кровавое причастие.
Мы стояли, оцепеневшие, осознавая, что пансионат не просто хранит тайны — он их порождает. И эта ночь принесла нам встречу с самой жестокой из них.
Одри сжала мою руку так сильно, что я почувствовала, как ногти врезаются в кожу.
— Что нам делать? — её голос был дрожащим, почти шепотом.
Я не знала, что ответить. Пансионат, который казался мне просто старым домом, сейчас открылся с другой стороны — опасной и пугающей. Я почувствовала, как в груди что-то сжалось. Марта… Она была там, но почему? И почему никто не помог?
— Нужно позвать помощь, — выдохнула я, но слова звучали неуверенно.