Я замолчала. Пансионат вдруг показался ещё более чужим. Я услышала, как где-то далеко, в одном из пустых залов, что-то тихо щёлкнуло… и запах, о котором мы говорили, снова накрыл нас — густой, тяжёлый, с примесью чего-то железного.
— Пойдём спать, — голос Лукаса прозвучал тише обычного, но в нём была та же властная нотка, от которой я обычно закатывала глаза, но сейчас — только кивнула.
Он открыл дверь в свою комнату, впустил меня первым. Здесь было темно, лишь слабый отблеск луны, пробившийся через штору, серебрил край кровати. Запах — лёгкий, знакомый, чуть терпкий, как у старой кожи и древесины после дождя — всегда успокаивал.
Лукас закрыл дверь и повернул ключ в замке, будто отрезая нас от остального пансионата. Я обернулась, прижимая к себе руки, и увидела, что он просто смотрит. Не так, как обычно — не с тем чуть насмешливым прищуром, а пристально, будто пытается запомнить каждую деталь моего лица.
— Что? — я попыталась скрыть лёгкое смущение.
— Ничего, — он прошёл ко мне, положил ладони на мои плечи, потом осторожно обнял. — Просто… здесь безопаснее, чем в твоей комнате.
— Из-за того, кто в подвале? — спросила я тихо, не глядя ему в глаза.
— Да, — коротко ответил он.
Мы долго сидели рядом на кровати, не включая света. Разговаривали о пустяках — как будто оба старались не касаться главного, но каждая фраза всё равно упиралась в одно и то же: Эдвард пропал, подвал не пустой, Марта что-то знает.
— Утром, — вдруг сказал он, чуть крепче прижимая меня к себе, — мы спустимся вниз.
— Вниз? — я почувствовала, как внутри всё сжалось.
— В подвал, — он говорил спокойно, но я уловила в голосе напряжение. — На рассвете.
— Почему именно на рассвете?
Он провёл пальцами по моим волосам, как будто это могло меня успокоить.
— Потому что на рассвете они слабее. Даже древние. Особенно древние. Это наш шанс увидеть его… и остаться живыми.
Я хотела что-то возразить, но почувствовала, как он сильнее обнимает, и неожиданно для себя позволила себе просто остаться так — прижатой к его груди, слыша ровный, уверенный стук сердца.
— Спи, — сказал он тихо. — Завтра будет сложный день.
И впервые за долгое время я позволила себе уснуть не настороже.
Глава 15
Утро встретило нас не солнечным светом, а холодным, туманным сумраком, будто ночь не ушла до конца. В коридорах пансионата стояла странная тишина — шаги гулко отдавались от стен, и даже старые половицы сегодня скрипели как-то глуше, осторожнее.
Я шла рядом с Лукасом, Одри чуть позади. Мы не разговаривали. С тех пор, как я рассказала Одри про запах внизу, странные звуки и исчезновение Эдварда, она, вместо того чтобы отмахнуться, сказала только: «Тогда я иду с вами».
Теперь, когда мы подходили к массивной двери, ведущей в подвал, я чувствовала, как холод от каменных стен впивается в кожу. Лукас шёл впереди, ключ уже был у него в руке.
— Ты уверена? — тихо спросила Одри, когда мы остановились у двери.
— Нет, — ответила я честно. — Но мы всё равно идём.
Лукас обернулся, посмотрел на нас обоих. Его взгляд был быстрым, оценивающим — он проверял, не передумали ли мы.
— Держитесь рядом. И если что-то пойдёт не так, вы уходите наверх, — сказал он тихо, почти шёпотом, но в его голосе не было сомнений, только твёрдость.
Ключ повернулся в замке с глухим щелчком, и дверь подалась вперёд. Из-за неё пахнуло затхлой прохладой, запахом сырости и чего-то, что невозможно было точно определить, но от чего внутри всё сжималось.
Мы спустились по узкой каменной лестнице, ступени были влажными, под ногами поскальзывались. Где-то глубже в подвале послышался тихий скрежет — или мне это показалось?
— Слышали? — я обернулась к Одри, и она молча кивнула.
Лукас шёл уверенно, не оглядываясь.
Чем ниже мы спускались, тем сильнее становился запах — густой, тяжёлый, словно воздух пропитан чем-то древним, что должно было оставаться запертым навсегда.
Впереди показалась ещё одна дверь — железная, с массивными замками. Лукас положил ладонь на металл, словно прислушиваясь. Я видела, как напряглись мышцы его плеч.
— Он здесь, — сказал он тихо. — И он знает, что мы пришли.
Одри сжала мою руку, но я не отстранилась.
Мы шли всё глубже. Лестница закончилась, и впереди начался длинный коридор, освещённый лишь редкими тусклыми лампами под потолком. Свет от них был жёлтым, дрожащим, словно сами лампы боялись заглядывать в темноту.
Под ногами — старые каменные плиты, кое-где с трещинами, из которых тянуло сыростью. По стенам тянулись ржавые трубы, и изредка где-то в глубине раздавался глухой, едва уловимый кап-кап-кап…