— Какими? — голос Лукаса стал ниже, настороженнее.
— Каменные стены, холод, запах воды… и голос, который зовёт его по имени и приказывает идти.
Лукас замер. На лице мелькнула тень чего-то очень старого, очень личного.
— Голос. — Он произнёс это тихо, почти для себя. — Ты уверена, что он сказал именно «приказывает»?
— Уверена. И он сам понимает, что вампира не так просто загипнотизировать.
— Это не гипноз в чистом виде, — Лукас начал мерить шагами комнату. — Это… призыв. Связь. Такое может сделать только тот, кто очень силён… и кто давно в этом доме.
— Ты думаешь о древнем? — спросила я прямо.
Он посмотрел на меня, не моргая:
— Да. И если он действительно пробудился… Райан может быть для него дверью.
— Почему именно он? — я нахмурилась.
— Возможно, у них… общая кровь. Или совпадение силы. Не знаю. Но знаю одно — древние редко тратят силы впустую. Если он выбрал Райана, значит, у него есть цель.
— И что мы будем делать?
— Что мы будем делать? — повторила я, глядя на него.
Лукас остановился, словно в голове уже давно сложился план, и сказал жёстко, без привычной мягкости в голосе:
— Мы распустим всех постояльцев. Сегодня же.
— Всех? — я вскинула брови. — Но… это вызовет вопросы.
— Пусть вызывает, — он подошёл ближе, упёрся руками в спинку стула, словно удерживая в себе раздражение. — Я не хочу, чтобы в доме остался кто-то посторонний, пока мы не разберёмся, что за тварь здесь проснулась.
Я молчала пару секунд, потом тихо спросила:
— Думаешь, он уже следит за нами?
— Он следит за домом, — Лукас бросил взгляд в сторону окна, где в ночной темноте едва различался сад. — А это значит, что рано или поздно начнёт играть с каждым, кто тут живёт.
— И я должна… — я запнулась, но всё же договорила: — …собирать вещи?
— Да. Как можно быстрее. — В его голосе не было места для возражений. — Если всё пойдёт не так, как я рассчитываю, ты уйдёшь с Одри к рассвету.
— А ты? — я шагнула к нему, потому что его тон мне не понравился.
— А я останусь, — просто ответил он. — Кто-то должен закрыть эту дверь.
Я почувствовала, как поднимается злость.
— Закрыть? А если она не закрывается? А если древний выйдет вместе с тобой?
— Тогда он выйдет только за мной, — Лукас задержал на мне взгляд, и я поняла, что он не шутит.
Я сжала губы, чувствуя, как в груди одновременно борются страх и желание ударить его за этот тон.
— Ладно, — выдохнула я. — Но ты ещё пожалеешь, что дал мне время собирать вещи.
Он чуть усмехнулся — и это была опасная, почти хищная усмешка.
— Это звучит как угроза, Амалия.
— Может, и так, — я отвернулась, чтобы он не видел, что на самом деле внутри меня дрожь. — Но ты же сам учил меня бунтовать, помнишь?
— Помню, — он подошёл ближе, обхватил меня за плечи и легко, почти бережно прижал к себе. — И именно поэтому я хочу, чтобы ты ушла, пока всё это не стало хуже.
Глава 17
Я вернулась в свою комнату, и первая мысль была — взять только самое нужное.
Сумка, в которую я когда-то бездумно закидывала одежду и книги, теперь казалась слишком маленькой для того, что, возможно, будет последним побегом из этого дома.
Одри пришла почти сразу — тихо постучала, но не дожидаясь ответа, вошла.
— Лукас мне сказал, — без лишних слов она захлопнула за собой дверь. — Давай, собирай. Я помогу.
Я кивнула, хотя руки всё ещё не хотели двигаться.
— Как он тебе сказал?
— Жёстко. — Она открыла комод, стала доставать мои вещи. — Знаешь, он из тех, кто даже вежливость делает как приказ.
Мы молча разложили на кровати платья, рубашки, пару книг.
Я сунула в сумку старый блокнот, потом — медальон, который нашла в саду пару недель назад.
И тогда я услышала это.
Где-то за стеной, очень глубоко, как будто из подвала, раздался странный скрежет — будто по камню провели чем-то металлическим.
Я застыла.
— Ты это слышала?
Одри подняла голову, вслушалась.
— Нет… — но её голос дрогнул. — Хотя… может, ветер.
— Ветер не пахнет, — я тихо сказала, потому что вместе со звуком пришёл и запах.
Сырость. Лёгкий, еле уловимый, но такой густой, что хотелось зажать нос. Запах старой воды, затхлых каменных стен.
Одри заметила, что я бледнею, и осторожно коснулась моей руки:
— Эй. Мы просто соберём вещи и уйдём. Не начинай себя накручивать.
Но я знала — это не накрутка. Запах был настоящим, и он приходил из глубины дома.