— Поторопитесь, — бросал Лукас каждому, кто проходил мимо. Его голос был ровным, но в нём пряталась угроза тем, кто решит задержаться.
Я держала в руках свой чемодан, но не могла отделаться от ощущения, что кто-то смотрит из-за штор на втором этаже. Там мелькнуло тёмное движение, едва уловимое. Я замерла, но мигом вернулась к реальности — двери очередной машины хлопнули, и автомобиль выехал за ворота, растворяясь в тумане.
Запах выхлопа смешивался с прелой листвой и чем-то ещё — старым, затхлым, таким, что невозможно привязать к какому-то времени года.
Последние пассажиры торопливо сели в микроавтобус. Водитель кивнул Лукасу, и тот, не оборачиваясь, закрыл ворота. В пансионате наступила глухая, почти осязаемая тишина.
Мы шли за Лукасом через узкий, плохо освещённый коридор, пока он не распахнул тяжёлую дверь в пристройке. Скрип петель разнёсся по тишине, и на нас дохнуло запахом масла и холодного металла.
Внутри оказалось не подвал, как я думала, а просторный гараж. Из полумрака на нас глянула машина — гладкий, как зверь, кузов, глубокий чёрный цвет, в отблеске фонаря похожий на ртуть. Фары, выключенные, всё равно казались глазами, следящими за каждым нашим движением.
Лукас шагнул внутрь, уверенно проходя мимо верстака и шкафов с инструментами. Его ладонь легла на капот, и он будто что-то слушал, прислушивался к невидимому пульсу.
— У нас будет фора, — тихо сказал он, почти себе. — Но ненадолго.
Он вставил ключ, двигатель ожил глубоким, вибрирующим рёвом, который прокатился по бетонным стенам. Воздух наполнился запахом бензина и горячего металла, а свет фар вырезал из тьмы линии стен и потолка.
— Вы вдвоём — наверх, — он обернулся к нам, и голос уже был жёстким. — Соберите всё, что сможете. Документы, деньги, тёплые вещи. У нас мало времени.
Одри кивнула и схватила меня за руку, почти таща к выходу. Я успела обернуться: Лукас сидел за рулём, глядя прямо вперёд, как будто машина была не просто транспортом, а оружием, которое он собирался пустить в ход.
Мы выбежали обратно в дом, и за нашими спинами рёв двигателя перекрыл всё — даже моё собственное сердце.
Мы с Одри поднялись по лестнице почти бегом. Старое дерево под ногами скрипело так громко, что казалось — звук разлетается по всем пустым комнатам. Дом будто проснулся и слушал.
— Быстрее, — Одри толкнула меня в плечо, когда мы добежали до нашей двери.
Я распахнула её, и тёмная комната встретила нас запахом дождя из приоткрытого окна и… чем-то ещё. Едва уловимый аромат сырости, старого камня — как в подвале, где мы были утром.
— Ты чувствуешь? — спросила я, но Одри уже была у шкафа, сгребая вещи в сумку.
За стеной кто-то прошёл. Не шаги — скорее, мягкое скольжение, как если бы кто-то двигался босиком по ковру. Тень на стене качнулась, хотя за окном не было ветра.
— Одри… — я обернулась, но она замерла у чемодана, глядя в сторону двери.
Дверная ручка чуть дрогнула.
Мы оба услышали тихий стук. Не торопливый и не требовательный — просто три равномерных удара, будто кто-то проверял, здесь ли мы.
Я шагнула к двери, но Одри резко схватила меня за руку:
— Не открывай.
Стук больше не повторился, но в коридоре раздался слабый, почти неслышимый шорох, уходящий прочь.
— Чёрт… — прошептала Одри. — Давай быстрее.
Мы спешно докидали вещи и уже были готовы выйти, когда внизу, в гараже, рёв двигателя Лукасовой машины стал громче. Он глушил звуки, но не заглушил того, что я ощущала — присутствие кого-то ещё, чьё внимание скользило за нами, как холодная рука по спине.
Когда мы с Одри спустились вниз, запах бензина и свежего дождя ударил в нос — гараж был уже открыт настежь.
Лукас стоял у водительской двери чёрного автомобиля — мощного, гладкого, словно зверь на низких лапах. Металл блестел от капель дождя, каждая из которых отражала тусклый свет ламп под потолком.
Он бросил быстрый взгляд на нас, проверяя, всё ли мы принесли, и коротко сказал:
— В багажник. Быстро.
Одри кивнула, но я задержалась, потому что почувствовала, как что-то изменилось в воздухе. Шаги. Медленные, почти ленивые, но с таким хищным ритмом, что кожа покрылась мурашками.
И тут он вышел из тени коридора.
Райан.
Он шёл не спеша, но в каждом движении было что-то… чужое. Плечи расслаблены, взгляд тяжёлый, губы изогнуты в едва заметной улыбке. Я знала этот взгляд — он не принадлежал ему.
— Уезжаете? — спросил он тихо, почти ласково.
Лукас мгновенно распрямился, будто готовился к броску, и встал так, чтобы закрыть нас с Одри.
— Дорогу, Райан.