Отлично, малышка. А «музыкой», понятно, станут твои стоны «ах, ох, ах».
— Это великая честь. Ты молодец, Мейон. Но мне пора — один из моих покровителей ждет, и он был очень, очень плохим архангелом. Хорошего вечера.
Лайла скрылась в помещениях клуба, остановившись лишь переговорить с кем-то из гонцов. Мейон глубоко вдохнула, коснулась рукой стены лабиринта, как учили, и пошла вперед. Ей нужно лишь держаться этой стены, дойти до метки и коснуться другой. И та выведет наружу. Как в итоге и вышло.
Яркий белый свет улицы оказался сильнее памятного по временам до клуба. Глаза заболели, и Мейон испугалась: как бы слезы не размыли макияж. И все же — она уже не в клубе и идет по улицам, а ведь думала никогда больше не пройтись по ним вот так. Некогда девушка проклинала Михаила за случившееся, но только не теперь. В долгом заточении виновата лишь она сама. Работай Мейон усерднее и будь с первых дней послушнее, обрела бы покровителя гораздо раньше. Она создавала проблемы сама себе. А Михаил-Лан в своей доброте просто помогал — и так будет всегда.
Девушка ненадолго остановилась сориентироваться и пошла по ведущему ко дворцу Лемуила бульвару. Мейон подумала было нанять колесницу и доехать, но не привыкший к новому статусу разум испугался трат. В конце концов, идти не очень далеко, да и запачкаться на улицах Вечного Города сложно. В любом случае прогулка станет приятной и даст возможность оглядеться.
Мейон заметила: другие ангелицы на улицах смотрели на нее странно. С любопытством, как на диковину. Одни завистливо, другие с ревностью, иные с явной злобой. Девушка тайком бросила взгляд на отражающую уличный пейзаж большую плиту полудрагоценного камня. Она не понимала причин такого интереса — да, привлекательнее других женщин-ангелов, но это благодаря мейкапу, а не идеальным формам или симметрии лица. Одежда ее чуть лучше других, украшения тоже, но не более. Откуда такая неприязнь и ревность? Совершенно необъяснимо.
Заметила Мейон и кое-что еще. В воздухе висел страх. Вернее, не совсем страх – скорее, напряжение, чувство опасливости. Прохожие держались настороже и наготове спрятаться от внезапного взрыва. Но не только это. С некоторым шоком Мейон поняла — они следят друг за другом. Гадают, не доносчик ли вон тот ангел, не по его ли слову их схватят и утащат в неизвестность. Проникшись ситуацией, Мейон ощутила желание вернуться в безопасность клуба «Монмартр».
По иронии судьбы именно понимание небезопасности некогда надежного Вечного Города заставило Мейон потерять осторожность. Она заторопилась по улице, мимо руин разрушенного бомбой храма. Разрушенного весьма кстати — ведь именно там и притаилась засада. Дело провели быстро и надежно. Голову Мейон накрыли плотной тканью, а талию обхватили крепкие руки. Нападение стало таким внезапным и невозможным, что первой мыслью девушки стал страх попортить прическу и мейкап. Когда до нее дошло понимание действительно серьезной опасности, крылья и руки уже были связаны, а саму ее тащили в разрушенный храм. Складки плотной ткани мешали дышать, Мейон попыталась вырваться, но сил не хватило – держали плотно
Мягкое тепло Рая сменилось пронизывающим холодом. Он перехватил дыхание даже у полузадушенной девушки, но длился всего секунду. Потом, по ощущениям, она снова вернулась в Рай.
Мейон пробовала брыкаться, но тяжелый удар в живот снова выбил из нее дух, а второй по затылку свалил с ног. Затем ее потащили по выложенному камнем проходу и швырнули в дверь. Ткань с головы сорвали, но оглянуться она не успела: дверь захлопнули.
Мейон находилась в крохотной комнатушке, даже крылья не расправить. Стены окрашены белым, но свет идет лишь из крошечного отверстия в потолке. Кто-то его перекрыл, и настала кромешная тьма.
Трущобы, Вечный Город, Рай.
— Мы взяли ее, могучий господин. Несколько минут назад, как вы и приказали. Ее схватили на пути во дворец Лемуила и доставили в камеру в другом районе города — через перевалочный пункт в Антарктике, как вы велели. Теперь она взаперти, — Кафиил-Лан-Шекина выглядел весьма довольным собой.
— Она пострадала? — отрывисто бросил Михаил-Лан. План завертелся, и пути назад уже нет. С тяжелым сердцем он вспомнил, как давным-давно один из первых лейтенантов Яхве и его же, между прочим, родной брат, тоже поднял мятеж. И проиграл. Но тогда мы все были другими. Яхве еще не обезумел от власти, Сатана не погиб, а я поражался чудесам Яхве. И нам не приходилось учиться у людей строить заговоры.
— Немного, могучий господин. На пути из Антарктики она стала драться, и один из моих дал ей под дых и подзатыльника. Для усмирения хватило. Сейчас она взаперти, в темноте и тишине. Как Онниэль.