— Они не важны сейчас, — перебил Хилтс. — Разве что, ты вооружишься тряпкой и внесешь свою лепту в их чистку.
На самом деле, Хилтс был очень благодарен кеширским девушкам — хоть что-то здесь будет выглядеть достойно.
— У нас осталось двенадцать дней. И мы должны быть готовы.
Его помощник закусил губу:
— Можно ли к такому подготовиться? Это… это волшебное событие. Даже больше — священное.
Хилтс закатил глаза. Джай не просто обожал свои числа, он их еще и боялся. Но грядущий день и вправду был самым важным событием для Племени. Конечно, День Завета был не единственным праздником ситов, а Яру Корсин был не единственным Корсином в их истории. Его дочь Нида после смерти отца правила рекордно долгое время — семьдесят девять лет. И ее вступление на трон отмечалось фестивалем, проходившем в столице каждые семьдесят девять лет и длившемся целый месяц. Даже Хилтс был недостаточно стар, чтобы помнить последний.
— Разве вы сами не видите, Хранитель? — Джай вновь застучал ракушками. — Прошло тысяча девятьсот семьдесят пять лет с того дня, как ушел из жизни Великий Лорд Корсин, а Нида взошла на трон — и это двадцать пять раз по семьдесят девять лет! Впервые День Завета и Восхождение Ниды будут отмечаться в один год!
Он опустил глаза и понизил голос до шепота:
— Впервые. Такого никогда раньше не было.
— Никогда! — Хилтс с напускной серьезностью сжал плечи своего собеседника и встряхнул его. Джай уронил счеты на каменный пол. — Так вот ты о чем! Ведь можно здорово сэкономить на вине!
Хилтс отпустил помощника и легонько хлопнул его по щеке:
— Никаких знамений нам не нужно, Джай. Если ты помнишь, одно — там, в горах — у нас уже есть. Только вот попасть туда невозможно.
Хилтс направился в свой кабинет, а Джай рассеянно уставился на упавшие счеты.
— Но, Хранитель…
— Не принимай все это близко к сердцу, Джай.
— Но как насчет моих вычислений по Песочным Трубкам?
— Даже не начинай!
Хилтс уже вошел в кабинет и с радостным облегчением посмотрел на кресло. Да, вот и ответ. После всех утренних волнений просто необходимо посидеть в тишине и выпить чего-нибудь…
Снаружи послышался голос. Хилтс со стуком опустил стакан на столешницу и возмущенно прикрикнул через плечо:
— Джай, успокойся уже!
Ответил ему хрипловатый женский голос:
— Забавно, я его попросила о том же.
Хилтс обернулся и увидел женщину лет тридцати, одетую во все черное. Алое сверкающее лезвие ее светового меча почти касалось шеи Джая. А взгляд золотистых глаз был злым и тяжелым.
— Надо поговорить, Хранитель — и, желательно, без помех. Ненавижу, когда меня перебивают.
Она свысока посмотрела на Хилтса — при росте не менее двух метров ей это труда не составило. Аккуратно уложенные медно-рыжие волосы, чистая кожа, здоровый румянец. Хилтс решил, что, живи она сотни лет назад, то легко бы прошла знаменитые «инспекции» Сиелах. В этом-то все и дело.
Хилтс прошел за незваной гостьей обратно, в атриум. Там с полдюжины вооруженных незнакомок в одинаковых черных одеждах — все, как на подбор, превосходные образцы человеческой расы — согнали его работников в кучку. Их рыжеволосая предводительница заговорила вновь:
— Разумеется, ты знаешь, кто я.
— Только по слухам, — во рту пересохло, а отпить из стакана он так и не успел. — Я редко покидаю это место.
— Вижу, — она принужденно улыбнулась и деактивировала меч. — Илиана Мерко. И мои единомышленницы — Сестры Сиелах.
— Не знал, что у Сиелах Корсин были сестры, — Хилтс кивнул на красавиц, окруживших его кешири.
— Сестры по духу, — Илиана уверенно шагнула вперед, счеты Джая хрустнули под ее сапогами. Сам математик был сейчас вместе с собратьями — ничком на полу, но в относительной безопасности. Каблуки Илианы громко стучали по мрамору, пока она обходила атриум, осматривая стеклянные статуи. Все изваяния изображали Яру и Ниду Корсинов. Илиане это явно не понравилось.
— К сожалению, — произнес Хилтс. — Все изображение Сиелах были убраны после… после того, что случилось давным-давно.
Он полагал, что Илиане известно о провальном заговоре Сиелах и Джериада против Яру Корсина. Для Илианы и ее соратниц это, должно быть, животрепещущая тема — словно все случилось вчера.
— Боюсь, ни одного осколка Сиелах не сохранилось.
— Не удивительно. Наша госпожа заслужила куда больше уважения. Знаешь, это она основала Племя. Она, а не эти предатели.
Илиана со злостью взглянула на изваяние Яру Корсина. И ее гнев сменился замешательством: