Очнулась я от запаха дыма и ощущения тепла. Из груди моей вырвался непроизвольный стон, и я открыла глаза. Было уже светло, рядом горел большой костер. Вокруг возвышались горы мусора. Я лежала на большом куске картона, одетая в чей-то синий рабочий халат, и чувствовала себя вполне сносно, если не считать ноющих ребер и ощущения помойки во рту.
- Что, дурочка, очухалась? - раздался откуда-то сбоку насмешливый голос, и мне пришлось скосить глаза.
На перевернутом пластмассовом ящике сидел какой-то оборванец и глазел на меня. Он был небрит, грязен и лохмат. Во рту виднелись всего три передних зуба желтого цвета. Возраст его определить было невозможно - что-то между тридцатью и ста годами. Глазки хитро поблескивали.
- Кто вы, прости Господи? - пробормотала я, приподнимаясь на локте.
- Спаситель твой, кто ж еще, - хмыкнул тот. - Ты, я так понял, топиться собралась, но не смогла. Вот я тебя и спас, от сливной ямы утащил, переодел в чистое, свое последнее, можно сказать, приличное белье, - он кивнул на халат, и теперь рассчитываю на взаимность. Справедливо ведь?
Я села, размяла плечи и руки, похрустела позвоночником, затем поднялась на ноги, сделала пару шагов, попрыгала и только тогда окончательно убедилась, что жива.
- Ну, и на какую такую взаимность вы рассчитываете? - спросила я, протягивая к костру руки. - Надеюсь, я не должна теперь выходить за вас замуж?
- Ну, загнула! - весело расхохотался бомж. - Ты даешь! Нет, замуж не нужно - у нас тут расписываться негде. - Он махнул рукой на мусор. - Да и паспортов нету. Предлагаю так жить, гражданским браком. В одиночку тут пропадешь - ты же новенькая, ничего не знаешь. А лучше меня все равно мужика не найдешь - всех разобрали. Соглашайся, слышь? Я тебе этот халат насовсем подарю.
Тут до меня дошло, что этот тип видел меня раздетой, и мне стало не по себе.
- Где моя одежда? - спросила я.
- Сушится. - Он кивнул на ту сторону костра; там на протянутой между двумя кучами веревке висели мои юбка с кофтой. - Я постирал в чистой воде. И тебя всю вымыл.
- А сколько сейчас времени? Он посмотрел на пасмурное небо.
- Часов восемь уже.
- Утра или вечера?
- Что, совсем память потеряла? Утра, конечно. Ну так как, согласна или нет? А то скоро холода начнутся...
- Послушайте, товарищ, не знаю, как вас там...
- Ерофей Венедиктов.
- ...товарищ Ерофей, конечно, лестно выслушивать от вас такие вещи, но мне бы побыстрее смотаться отсюда и никогда больше не видеть ни вас, ни всего этого дерьма. Подскажите лучше, как это можно сделать, а не порите чепуху.
- Вот так всегда, - вздохнул он, совершенно не обидевшись. - Спасаешь их, спасаешь, а они...
Пока он что-то там бормотал, я сняла с веревки свою уже почти сухую одежду, зашла за кучу мусора и стала переодеваться. Завершив туалет, вернулась, швырнула ему халат и грозно спросила, отбросив формальности:
- Говори, извращенец, где мои трусики?
Тот честно посмотрел на меня и, не моргнув глазом, поинтересовался:
- Какие?
- Которые на мне были.
- Не видел, ей-Богу! Вот те крест! Может, они с тебя спали, когда ты топилась? Такое иногда случается...
- Ладно, подавись ты ими! - рассердилась я. - Только скажи, как отсюда выбраться.
Тот сразу радостно заулыбался.
- Это смотря куда.
- В Москву, куда же еще.
- Неужто ты из Москвы? - удивился он. - Зачем же сюда приперлась? Или там утопиться негде?
- Я не приперлась, меня привезли, - буркнула я.
- Уж не Мишка с Петькой, случайно?
Я тут же навострила уши, присела с ним рядом и забросила удочку:
- Ну да... на желтом "Москвиче".
- Все правильно, на желтом. То-то я еще удивился, чего они сюда ночью заявились.
- Так ты их знаешь?
- А я здесь всех знаю, - гордо произнес он. - Они иногда здесь бывают, всякое барахло привозят ненужное. Тебя вот привезли... - Он покосился на меня, но я ничего не сказала. - Что, добро не поделили?
- И не спрашивай. Они все себе захапали, а меня чуть не утопили, гады.
Ерофей покачал головой: