– Здравствуй, па-па.
Он распахивает глаза. Странно, что эту способность он не потерял.
Знаю, как он терпеть не может этого “папа”. Отец, еще кое-как принимал. Или Николас. Но называть родного отца по имени уже для меня было неприемлемо.
Даже сейчас он смотрит на меня так, будто я первый предатель на земле и меня расстрелять мало.
– Болит?
Он раскрывает рот и хочет что-то сказать, но получается только открывать губы.
– Спорим, ты мечтаешь, чтобы на твоем месте оказался я? У тебя же дел так много…
Сжимает губы, как получается.
Угадал.
– У меня столько новостей за эти дни, жаль, – пожимаю плечами, – что с тобой не обсудить это. Представляешь, я нашел брата. Да! Ты думал он умер… вернее, ты говорил мне, что он умер. А нет. Живой. – Округляет глаза. – А знаешь, кто он? – Смотрит на меня. Ждет. Я перевожу взгляд на Юрку, ловлю его взгляд. Он на отца. Когда я возвращаюсь к отцу, он на Юру смотрит.
– Смешно, да? Или драматично? У главного преступника города сын – прокурор.
Отец распахивает сильнее глаза, часто дышать начинает, пульс на приборах ускоряется.
– Ты, когда сына выбирал, не того выбрал. А тебе говорили, бери двух… – он напрягается всем телом, пытается что-то сказать и сделать, но ничего не получается. Только глаза темнеют от ненависти, которая его переполняет.
– Я врача вызову, – предупреждает Юра и идет к двери.
А мне нужна эта минута наедине.
– Ты, сука, убил женщину и заставил меня всю жизнь верить, что это сделал я. Я твой дом переверну, сейфы повскрываю, но найду доказательства каждого твоего преступления. Ты за Аню ответишь. И тебе лучше самому сдохнуть. Потому что молится за тебя я не буду. И лучших врачей искать тоже. Как ты там говоришь? Побеждает тот, кто готов идти до конца? Сражайся за себя. Иди до конца. Только тебя там ждет тюрьма, пожизненное заключение и инвалидное кресло. – ненавижу себя, я часть его в этот момент, часть его воспитания и установок, но с ним по другому нельзя. – Я тебя ненавижу. Распродаю все, на что у меня хватит твоей доверенности и меняю фамилию. Ты будешь последним Бергманом.
В палату вваливается толпа медиков, меня оттягивают в сторону, выталкивают в коридор.
Последнее, что вижу, как у него от скачка давления закатываются глаза, ему делают реанимацию. Уйти бы… но я жду результаты.
– Подскажите, в какой палате Николас Бергман? – слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Юля.
– К нему нельзя.
– Ты что тут делаешь? – окликаю ее.
– Рома? – оборачивается и теряется. Как будто мы не должны были с ней тут встречаться.
– Рома. Зачем приехала.
– А что, я не могу твоего отца навестить?
– Что-то, когда я лежал в больнице, ты ко мне не бегала, – она молчит и стискивает губы. Осознание того, что их связывает что-то, что-то даже большее, чем я думаю, вымораживает. – Ты спала с ним что ли?
– Нет! – тут же восклицает, но щеки вспыхивают, дыхание учащается.
Вздыхаю. Тут даже говорить не о чем.
За дверьми слышен снова ритмичный пульс. Его спасли.
Ну, так даже лучше…
Умереть для него слишком просто…
А за каждую смерть и боль, которые он причинил другим, это самое адекватное наказание. Ты живешь, у тебя куча денег, но ничем не можешь себе помочь для выздоровления.
– Живучий… – комментирую Юре. Юле бросаю немой осуждающий взгляд. Как хорошо, что Варя вернулась и я не наделал глобальных ошибок.
– Что теперь будем делать? – выходим из больницы.
Обычно Юрка у нас за кучу предложений, но сегодня моя очередь.
– Как бы нам попасть в его дом и сделать обыск до полиции.
– Хочешь нарушить закон? – ведет бровью.
– Не хочу тебя расстраивать, – стучу кулаком в плечо, – но в тебе тоже есть эти гены, вместе будем нарушать.
– Я и думаю, в кого это у меня. Постоянно тянет пойти против закона.
И мы нарушаем. У его домработницы забираю ключи, проникаю в дом. Юра выдает перчатки, чтобы не оставлять следов.
Перебираем с Юрой полки его стола. Там документы, договоры.
– У него еще сейф есть, но пароль я не знаю.
– Я могу поискать кого-то, кто поможет.
– Он не использует случайные цифры. Это должно быть что-то, что он знает и вспомнит.
– Тогда перебирай дни рождения. Важные даты. Думай.
Я и перебираю, но их не много. Важных людей в его жизни не много.
– Вот его ежедневник. Может там есть? Посмотри. Любые числа, выделенные или одиночные ищи.
У него там встречи, мероприятия, все расписано. Прохожусь по дням рождения оттуда.
– Тут ничего такого нет на первый взгляд, – кивает Юра. – Договоры, тендеры, планы.
– Потому что все интересное он хранит не тут, – перебираю дальше потенциальные пароли. А если не день рождения, а что-то еще? Может это просто четыре семерки. С его загруженностью, ему нужен был такой пароль, чтобы он запомнил или знал, где найти. Но никак не случайные числа.