Сидим на скамейке возле здания. Мне надо тут побыть немного. Побыть с ней.
– Если бы я только знал, – закусываю костяшку большого пальца. Но я даже представить не мог. – Она была совсем рядом. Я мог помочь. Она же ждала меня, Юр. А я не пришел. Она скорее всего и не знала о том, что произошло тогда.
Если бы я мог, я бы заплакал. Но слез нет. Как так можно?
– Ты ни в чем не виноват, – хлопает по плечу. Я знаю, но…
– Это вы искали Анну Черкасову? – к нам подходит женщина лет пятидесяти в большом пуховике, из-под которого виден медицинский халат.
– Да, вы ее знали? – Юра поднимается сразу.
– Да, хорошая была девушка. Я присматривала за ней. Она же здорова была и вменяема, тут ее держали не знаю зачем. Когда моя смена была, я ей таблетки не давала. В эти дни она приходила в себя.
– Она правда умерла? – я уже и не надеюсь, а вдруг… опять куда-то увезли.
– Да, к сожалению. Я сама видела. А как вас зовут?
– А что? – тут же настороженно переспрашивает Юра.
– Роман, – я отвечаю сразу.
– Роман… – она прикладывает ладошку к губам и шумно вздыхает. – Она говорила, что ты уже взрослый, очень красивый будешь, когда вырастешь. Аня просила передать тебе кое-что, – у меня в груди все сводит. В глазах как песок. Ненавижу… как же я ненавижу своего отца.
– Вот… – женщина достает из-под пуховика папку и передает мне. – Спрячьте, – убираю. – Она в свободное время рисовала много. Писала что-то. Там как будто бред. Она знала, что это будут проверять. Но ты, Ромочка, внимательно это почитай, подумай. Она говорила, что ты поймешь все. Ты умненький.
– Почему раньше меня не нашли? Когда она жива была? Я бы помог. Я не знал ничего.
Она меняется в лице.
– Вы скрывали здоровую женщину, покрывали преступника.
– Я… я не знаю ничего…
– Идем отсюда, – кивает Юра, – Можно разворошить это гнездо, но ты понимаешь, что тут нет ни одного простого человека, и их тут прячут. Тут должно идти все сверху, а иначе, кто-то за это ответит. Я бы не лез сам в это.
– Почему он держал ее тут так долго? – сажусь на пассажирское сидение к Юре, кладу папку на колени.
– Вероятно, у него были какие-то планы на нее. Он ничего просто так не делал, кого надо, того убирал сразу.
– И мы уже никогда не узнаем об этом.
– Если только твой отец не заговорит.
– Пусть лучше молчит. Ему это самое суровое наказание: все понимать, слышать и знать, что он ничего уже не может сделать.
Юра ведет машину, я перелистываю рисунки. Тут… тут моя жизнь. Про нас с ней. Но все такое ассоциативное. Воспоминания, которые отец фактически стер моим страхом. А теперь оживает все. Я узнаю на рисунках свои игрушки. Какие-то моменты из детства.
Переворачиваю рисунок, а там набор слов.
– Она как будто это писала не в себе или под воздействием препаратов.
Юра бегло смотрит.
– Неа. Психи так не пишут. Тут какая-то система есть. Она что-то писала тебе. Может, дневник, может, еще что.
– Кодировала?
– А что еще делать? Времени много было.
– Как разгадать?
– Есть у меня один сыщик в арсенале, – усмехается.
– Вика?
– Неа, вот найти что-то или кого-то – это к ней, а разгадать загадки и коды – это к Сане.
– Саша?
– Ага, между прочим, это Саша дневник Комарова мне раскодировала и вышла на Бергмана, когда он заказывал ребенка. Потом опыты их разложила все. А теперь уже просто подсела на это. Чтобы в декрете с ума не сойти, увлекалась этим. Поэтому подсунешь ей, она любит такие задачки.
– Хорошо. Юр, Аня жива была. Думала обо мне всегда. А я … у меня даже мысли не было искать ее. Если бы Варю тогда послушал, пошел бы разбираться со всем этим раньше, может и нашли бы…
– Ром, так получилось… Виноват во всем только один человек…
– Он всех отнял у меня, чтобы вырастить монстра-одиночку.
– Не всех, Ром. Ты знаешь. И у него ничего не получилось. Поэтому и злой такой. Ты просто в маму пошел.
В маму…
– Юр, я хочу с ней поговорить. Ты прав, надо все делать сразу, можно и не успеть потом, откладывая.
Глава 55
Роман
У них по-домашнему уютно в квартире. Полочки, цветочки, детские игрушки, пахнет вкусно. Это отдаленно похоже на то время, когда Аня с нами жила, но только отдаленно. Потому что отец был против всего этого.
– Я оставлю вас, – предупреждает Юра, уходит, закрывая за собой дверь.
Я сажусь за стол напротив нее.
Смотрим друг на друга.
Она другая, она не Аня, но от нее веет такой же теплотой и душевностью. Отец бы никогда не позволил общаться с ними. Он бы и с ними тоже что-нибудь сделал, если бы они хоть вид подали, что знают меня.