Слышу шкрябанье по тарелке. Когда поворачиваю голову, вижу, что Маша ест. Исподлобья кидаю взгляд на Рому. Тот довольно улыбается.
Все еще хуже, чем я думала. Они понимают друг друга даже без слов.
А если он вдруг спросит? Я не смогу смотреть в глаза и врать. О его реакции даже думать не хочу.
Я разминаю плечи, кожу на шее.
Хочу в нашу прошлую с Машей жизнь, только без того видео, фотографий и… без Ромы.
Накалываю макароны и кладу в рот. Все какое-то пресное, безвкусное.
Если бы то видео хоть чем-то помогло, то морально еще могла бы себя оправдать, а сейчас, как оголенный провод, без защиты.
– Варь, чего загрузилась? Вон, Мария съела все.
На автомате смотрю на Машину тарелку и киваю дочери. Правда, все съела. Но на фоне всего происходящего это кажется такой мелочью.
– Мы Новый год будем как-то праздновать? Или ты куда уходишь или… уезжаешь? – меняю тему своих мыслей. – Новый год завтра.
Маша вылазит из-за стола, несет тарелку в раковину.
– Не знаю, но праздновать ничего не буду. Хватит с меня и елки.
– Я ужин тогда просто приготовлю.
Нам с Машей вдвоем зачем столько всего?!
– Как хочешь.
– Ты с кем-нибудь из ребят встречаться будешь?
– У Юры после Нового года собираемся.
Как раньше… Там, в груди, где сердечко быстрее начинает стучать. Я так соскучилась по всем, так хочу их увидеть, но не уверена в реакции всех на меня и мой поступок.
– Я… не могу тебя с собой взять. – Рома вдруг мои сомнения вытягивает и режет окончанием фразы: – Возвращается моя девушка, я пойду с ней. Прийти с настоящей и бывшей, да еще с ребенком, будет странно.
Бывшей… так ужасно звучит. Как вещь какая-то, что вышла из моды и ее уже можно выбросить.
И, хотя я бы там смотрелась уместней, но киваю и соглашаюсь с ним. Так лучше, наверное. Никто не упрекнет в том, что я натворила.
Грустно, когда от тебя отворачиваются все, не пытаясь даже понять, забывают все хорошее, что было до этого.
***
Как ни пыталась обойтись без этой новогодней суеты, так ничего и не получилось. Ради Маши печем печенье новогоднее, запекаем курицу, делаем шубу. Маше все равно майонезные салаты не даю, но ей нравится выкладывать его красиво слоями, и рисовать, выдавливая из пакетика от майонеза, хаотичные линии. Делаем в прозрачных стаканчиках тирамису. Намазываем бутерброды с рыбой.
Рома куда-то уехал. Приедет-не приедет, я даже не знаю. Поэтому не ждем его. Едим с Машей вдвоем. В Европе они отмечают только Рождество, поэтому даже Эд нам не звонит. Для него это не праздник. Так… что-то там, чтобы сменить лист на календаре.
Маша стойко держится, чтобы не уснуть и не пропустить деда Мороза. Или Рому ждет… Но сдается около десяти вечера и засыпает на диване.
Ромы нет. С кем он приедет, когда, и приедет ли вообще, не знаю. Спрашивать тоже неудобно.
Последние часы уходящего года тают, их не остановить. Ничего не изменить. Поступки, зафиксированные во времени, останутся там навсегда. И то, что сейчас происходит, следствие всего того, что я когда-то делала.
Сажусь за стол, наливаю себе. Делаю глоток. Даже тут вкуса нет, как будто жизнь краски теряет, обесцвечивая все.
Из всего того, что у меня есть в настоящем, мне нравится только то, что у меня есть дочь. Остальное – нет. Ни то, где я сейчас живу и от кого завишу. Ни то, что не могу просто позвонить маме и поговорить. Ни то, что мы в опасности и я не могу решить эту проблему самостоятельно.
И видимо, я что-то тогда сделала неправильно, раз сейчас все так. Слишком любила, слишком бездумно жертвовала всем, слишком…
В окне мелькают фары. Рома вернулся.
Про девушку же не просто так мне намекнул… а если с ней приехал? Мне как себя вести?
– Меня ждешь? – Рома заходит в дом с большой картонной коробкой, перевязанной бантом.
Один. Без девушки. Я ухмыляюсь в ответ. Делать больше нечего, как его ждать.
– Где Маша?
– Спит уже, – отвечаю и отпиваю из бокала.
– И давно ты так, в одиночку? – кивает на бутылку.
Вот ему какое дело…
– Тоже хочешь?
Рома смотрит на часы.
– Ну, давай, отметим уже, раз встречаем Новый год вместе. Я там Маше кое-что купил, под елку поставлю. – Рома оставляет коробку под елкой.
– Сказать, что это от тебя?
Я достаю Роме бокал, накладываю в тарелку еду. Не съест, так выкину.
– Нет, от деда Мороза.
– Там уже лежит подарок от деда Мороза.
Скромнее конечно. Набор доктора.
– Подарков много не бывает. Подари от себя. А то пусть будет от деда Мороза.
– Тогда и ты от себя что-нибудь подари. – Рома подходит, садится напротив, берет свой бокал.