Запускаю руки в волосы. Сжимаю их. Больно хочу себе сделать. Но больнее, чем то, что с ней происходило, не придумать. Вот зачем...
Да я могу тысячу раз оправдываться, но ничего не изменится.
Смотрю как медленно загорается светодиод на елке, потом гаснет. Потом снова загорается.
Так и мы горели… потом потухли…
– Да, снимался. Отключил все, не думал о тебе. Знал, что предаю, хоть мы и расстались. Если думаешь, что в удовольствие, то нет. Но, чтобы пойти против Ульриха и начать разбираться с твоим этим контрактом, я должен был с себя снять все обязательства по своему договору. Я это сделал. Потом с Юрой делали меня банкротом.
– Обидней всего, что я и тебе не помогла и все потеряла. Каждый, кто приходил в больницу говорил, что мне надо уехать. Никто не пытался меня понять. Все хотели, чтобы только их это не коснулось.
– Ты не права… Да и к черту сейчас это все. Знаешь… – смотрю на нее, такую уставшую, заплаканную, обнять хочется, – когда теперь понимаю, что ты беременна была, все какой-то смысл приобретает. Не зря все делал. Не зря все потерял. Но, блин, ребенок, Варя…
– И ты еще в больнице тогда сказал… – запинается, сглатывает, – “может и хорошо, что он не родился”.
– Я так сказал, потому что уже знал про твой договор, знал, что вырывать его придется зубами у Ульриха. Возможно, зубы там оставить. Так и получилось, в принципе.
– Если бы я узнала тогда…
– Кто бы знал, как было бы лучше…
Мы сидим молча. Смотрю на нее. Вроде Варя, а вроде и нет, не узнаю. Не обвиняет, что так получилось, просто рассказывает о себе, как переживала, как справлялась. Где-то мне кажется, что можно было бы отнестись проще, но вот она такая. Не может проще. Если любила, значит, так и говорит об этом.
– Маше будем рассказывать?
Когда речь заходит о дочери, Варя стирает слезы и выпрямляется.
– Я не могу тебя ограничивать в общении с ней. Ты ее папа. Но… ты подумай… А зачем тебе Маша? Рассказывать своим друзьям, брать ее на выходные, мультики перед сном посмотреть? Ей папа нужен. Понимаешь, постоянный папа. Который будет воспитывать, пример показывать, рядом всегда будет, на коленку разбитую дуть, сказку перед сном читать.
Дрожащим голосом говорит. Давит на такие кнопки, о которых я не знаю. У меня не было примера такого отца никогда…
– Ты не можешь быть таким папой, потому что у нас не получается с тобой, – пожимает плечами. – Плюс, у тебя девушка, я замужем, а между всем этим еще твой отец.
Глава 17
– Маматька, я поснуясь, – Маша будит меня. Трется носом в щеку, целует.
Я потягиваюсь на мягкой простыне, обнимаю одеяло, хочется нежности, объятий, еще поспать. Разговор этот ночной, тяжелый, хоть и оставила Рому одного, ушла спать, но долго не могла уснуть. Хотела бы что-то вернуть? Уже не знаю. Сто пятисотый раз на одни и те же грабли… К тому же я замужем. Дочка записана на другого. Я сейчас дергать это все и менять не хочу. Да и смысла не вижу. Хотят, пусть общаются. Это и без бумаг можно.
– Маш, давай еще поспим, – не в силах сейчас подняться.
Я знаю один вариант, конечно, сказать, что Рома ночью приехал и можно к нему сходить. Но это подло.
Улыбаюсь сама себе.
Он тоже хочет спать. И на работу наверное, надо. Мы поговорили обо всем, только не о том, что он узнал, что мне делать и про отца его не рассказала. А это все важно.
Поэтому поднимаюсь.
В пижамах идем в гостиную. Я быстро осматриваюсь. Рома уехал или еще дома? Не понятно. Но куртка висит, ботинки тоже на месте. Если он не ушел в чем-то другом, то дома.
Достаю яйца, молоко, замешиваю омлет.
Вчерашний вечер многое прояснил, но и многое усложнил. Теперь так просто не уехать, теперь связаны с ним до конца жизни. Встречаться надо будет, видеться… иногда.
Пока замешиваю, ставлю в духовку, Маши уже нет. Зато дверь в Ромину комнату открыта.
Пошла проверять…
Тихо поднимаюсь наверх. Заберу, чтобы не мешала спать.
– Я ночью вернулся, – Рома отвечает сонным голосом.
– А мы узе поснуись, мама кусать дейает.
– Молодцы вы с мамой. Маш, я посплю еще?
– Давай игать.
Ну, а как он думал?… Папа, это не просто на словах и время от времени.
– А мутики?
– Ромашка, я обещал, что вечером посмотрим. Сейчас съезжу в офис, потом вернусь и будем смотреть.
– Хатю, стоб ты остайся.
– Не могу, Маш. Мне надо. Привезти тебе что-нибудь?
– Ммм… – улыбаюсь, открывай заметки, столько не запомнить. – Кидей.
– Кидей?
– Да.
– И что это?
– Ну, кидей, – объясняет Маша, злиться даже немного начинает, что Рома не понимает ее.
– Кидей… – выдыхает. – Я не понимаю, Маш, что это? Что за кидей? Лидер? Кидей? Орех какой-то? Игрушка?