– Да!
Я заглядываю в комнату. Рома лежит еще под одеялом, Маша рядом с ним на руке. Пальцами теребит его волосы. Такие друг в друге, что и меня не замечают.
– И что за игрушка?
– Ну, ки-дей, – Маша по слогам этому дубу произносит, чтобы понял. – Сюпись.
– Сюпись. С тобой мозг точно не состариться. Эти ребусы твои разгадать…
Ну, просто же все. Давай, ты справишься.
Я также тихо спускаюсь в гостиную, проверяю омлет.
Кидей сюпись.
Я даже завидую ему немного, он так много о ней не знает, и не надо ждать несколько лет. Вот сейчас сконцентрированно, можно узнавать друг друга каждый день, каждый час, видеть как растет и сколько уже знает.
– Маша, идем завтракать. И Рому зови.
Маруся спускается первой, Рома за ней.
Не знаю, как себя вести после вчерашнего разговора, поэтому просто киваю ему. В глаза долго не смотрю. Школьницей себя чувствую, которая вчера со старшеклассником целовалась, а сегодня не понимает, как он себя вести будет. Только школьница хочет, чтобы все знали о них, а я не хочу ничего.
Достаю из духовки омлет.
– Варь, мы тут понять не можем, что такое кидей сюпись? Я не помню уже.
– А ты думал легко будет?
– Да, – улыбается, – хотелось бы.
Я раскладываю по тарелкам омлет и ставлю одну тарелку Маше, вторую Роме.
– Это посвящение в папы. – шепчу ему на ухо. – Разгадывай.
– А ты знаешь? – Берет вилку, улыбается.
Киваю ему.
– Ладно. Скажи еще раз, Маша.
– Кидей сюпись.
– Подсказкой друга можно воспользоваться?
Мы переглядываемся с Машей.
Она надувшись сидит.
– Ну, пользуйся.
Рома берет телефон, набирает кого-то.
– В справочную звонишь?
Напряжение само как-то спадает. С ним легко, если не залезать глубоко в дебри. Но зато в этих дебрях…
– Юр, привет, – Рома перебивает мысли, Юра… Как же соскучилась по нему. Рома с ним собирался встречаться, пойдут с Юлей, мне теперь точно нельзя, чтобы не испортить всем праздник. – Слушай, что такое кидей сюпись… Ну, детское что-то… Игрушка типа… Да не смейся ты… – На Машу смотрит и сам улыбается… Услышал, как ребенок говорит, теперь не могу успокоиться и хочу понять, про что речь была… Ммм…. Точно. Сложно… – Рома смеется, такой беззаботный сейчас. Как будто все наши проблемы на паузу поставил или вообще, все понял и дальше живет. – Помню… Буду… Посмотрим…
Что помнит, что будет и что посмотрит, не знаю, но разговор заканчивает на мне. Как будто нас касается.
– Так… Это киндер сюрприз, да?
– Да!! – Маша довольно хлопает в ладоши.
– Я справился, – Рома поднимает указательный палец, накалывает омлет и ест.
– Как Юра? – Так интересно узнать, как они. Всех увидеть.
Рома перестает улыбаться, на пару секунд отключается от нас. Куда-то в свои мысли погружается.
– Что-то случилось? – Вопрос-то простой, но Рома что-то скрывает как будто.
Моргает и возвращается.
– Как Юра? Да нормально. Весело у них. Шумно всегда. – Я вот подумал… – Рома откидывается на спинку стула. – Ему тоже тогда пришлось уехать. Я не понял его поступка, как так можно было, а теперь все на свои места становится. Иногда надо уйти, чтобы сохранить и приумножить жизнь. Он никого не потерял.
– Ты не виноват, я сама…
– Я виноват, – перебивает меня, – я мог не допустить, внимательней быть, наперед смотреть.
– Мы не знаем, как было бы, если б все было по-другому. Никто не знает.
– Ты к родителям хотела съездить.
– Да, я боюсь.
– Чего боишься?
– Что не примут назад.
– Я видел как-то твою маму в прошлом году.
– И?
– Она скучает и папа тоже. Они ведь думают, что ты память потеряла и не вспоминаешь их, потому что они тебе не родные.
– Папа? – Встречает Маша, выцепляет из нашего разговора новое слово, – а кто такой папа?
Переглядываемся с Ромой.
– Папа это как мама, только…
– Только это папа, – дополняет Рома.
– А сто он делает?
Я бы и Эда могла привести в пример, но не хочут путать ее. Все же папа у нее другой.
– Папа это тот, кто тебя растит, кто помогает, кто подсказывает, кто… не знаю, кто рядом…
– Тозе хатю папу. А его под елочкой мозно найти?
– Мозно, – улыбается Рома.
Легко сказать, что он папа, но Рома этого не делает.
– Маш, иди, переодевайся, – отправляю дочку, а мне еще надо с Ромой поговорить. – На улицу пойдем.
Она забирает зверей и идет в комнату.
– Не хотел ей сказать? – собираю со стола тарелки.
– Хотел. Но это ведь слова только… Я хочу, чтоб она сама это поняла. Сама назвала.