Глава 40
Роман
Бросаю взгляд на Онежу. Она бледная вся. Понимает же, что ее сейчас заставят сделать.
Ну твою ж мать… Где все?!
Напрягаю мышцы, резко поднимаю ноги и толкаю со всей силы Серого в пах. Того скручивает от резкой боли.
Один обезврежен.
Я подскакиваю на ноги. И, согнувшись, с привязанным к себе стулом, дергаюсь в сторону Семена.
– Держи его, – командует Сема. Перехватывает пистолет, но я раньше успеваю с разворота заехать по нему деревянным стулом.
Пистолет куда-то отлетает. Инвалидное кресло в котором, он сидит, заваливается на бок.
– Рома, сзади! – предупреждает Онежа.
Я разворачиваюсь и торможу, когда вижу направленный на себя пистолет. Второй охранник.
Если бы не связанные руки…
Надо бы время хоть как-то оттянуть.
Я разворачиваюсь к Семену. Второй, который Серый, поднимает его. Резко дергаюсь и ножками стула толкаю того, что оказывается за моей спиной.
– Держи его!
Дверь открыта и я один мог бы выбраться, но бросить Онежу не могу.
Задумываюсь и тут же пропускаю удар в лицо. Откидывает к стене и стул теперь не выдерживает. Я хоть и проехался по ребрам, но стул сдался. Переламывается что-то.
– Нет! – Оборачиваюсь на голос Онежи.
Семен направляет на нее пистолет.
– Держи его, – кивает охраннику. И тот сжимает мне руки.
– Отпусти ее!
– Отпущу. В мир иной, – ржет довольно. – Затянули мы с ней.
Онежа бесшумно плачет. Трясется вся.
– И что потом? – Тяну время тупыми разговорами.
– Потом муж ее. Потом твоя… Все ответите.
Сука. Довольный, что власть сейчас у него.
– Отпусти ее, у нее дети.
– А мне что? Или ты решил в героя поиграть? А что и заступишься за нее? Твоя жизнь против ее?
Варя, Маша… комом в горле встает. Но мне потом с этим жить или не жить.
Сидение с ножками отвалилось, но к спинке стула привязан, поэтому волочиться за мной. Бьет под коленками.
Делаю пару шагов вперед и встаю между Онежей и Семеном.
– Стреляй, если хочешь. Ее отпусти.
Смотрю в его глаза. Дуло пистолета прямо мне в лицо направлено. Между нами пара метров, но как будто нет расстояния.
– Ромочка, нет, – дрожит за спиной голос Онежи. Я складываю большой и указательный палец вместе. Хочу успокоить, что все будет хорошо.
Ребята не подведут. Приедут. Надеюсь, успеют.
– А мы ведь дружили в детстве, – ностальгирует вдруг Семен.
– Пока ты нормальным был, дружили.
– Ты, что ли, нормальный?
Сжимаю зубы и кулаки. Он, конечно, знал, как я жил. Когда-то делился с ним.
– Ха! Как же я забыл о твоей слабости… У тебя там кровь на руке. – Я инстинктивно смотрю на предплечье и вижу царапину, даже не чувствовал, как она появилась.
Мутить начинает, пятно расплывается.
– Рома! Рома, не слушай его, – за спиной голос Онежи. – Рома! О Маше думай!
Дочка яркими вспышками в сознании, не дает отключиться.
– Рот ей заткните, – кивает Семен.
Глубоко вдыхаю и выдыхаю.
В окне движение. Нашли. Успели.
– Да пошел ты! – кричу, чтобы сосредоточится только на злости. Адреналин шпарит в венах. А я стараюсь сделать на эмоциях несколько шагов назад.
Что-то начнется, Семен выстрелит. Хотелось бы спастись всем.
– Руки вверх! – двое врываются в открытые двери.
Палец Семена дергается.
Не знаю, что будет, я отклоняюсь в сторону и назад, толкаю с силой Онежу, чтобы прикрыть, а лучше, чтоб упала.
Но оступаюсь и сам лечу вниз.
Рядом еще хлопок от выстрела.
Приземляюсь на спину на что-то мягкое. Онежа вскрикивает подо мной. Перекатываюсь на спину и подтягиваюсь, прикрывая телом. Пока там что-то наверху происходит.
– Успели, все хорошо, – шепчу ей, подбадривая.
Оглядываюсь на предплечье и вижу, как быстро ткань на рукаве пропитывается кровью.
Отключаюсь.
Открываю глаза. Белый потолок.
Инстинктивно вскакиваю. В палате никого. Предплечье перебинтовано. Не болит вроде.
Спасли. Встряхиваю головой и поднимаюсь. Ни обуви моей, ни одежды, футболка чья-то. Ступаю босыми ногами на пол и выхожу в коридор.
– Ой, ой, ой, а вы куда? – подбегает медсестра. – На секунду вышла только. Валерий Андреевич сказал вам не вставать пока. Женщина ведет меня назад в палату и укладывает на кровать. – Я его сейчас позову, не вставайте, пожалуйста.
Телефон нужен. Варя где? Почему не тут? Или ей не говорили. Она бы искала… или успокаивают?
– Живой? – в палату вваливаются все. Валера первым, осматривает бегло. – Ты как?
За ним Юра, Егор, Онежа.
– Живой, Варя где? – Сажусь на кровать.