Обнимаю его в ответ и прижимаю к себе. Любит… Я думала не дождусь никогда этих слов…
– Он жив. Врач нужен! – вздрагиваю и оборачиваюсь. Только не это. Бергмана обступили и не видно ничего.
Мне страшно. Снова начинает колотить. Будто он сейчас возьмет пистолет и закончит то, что хотел. Пока Ромин отец жив, мы всегда будем под прицелом.
Рома кривится от боли и сжимается.
– Что такое? Тебя ранило?
– Живот.
– Черт! Давай я помогу тебе, – поднимаюсь сама и ему помогаю встать.
– Что случилось? – к нам подбегает один из ребят в форме.
– Врач нужен.
Он подхватывает Рому под вторую руку и помогает мне вывести его наружу.
Вал на улице осматривает раненого мужчину.
– Валера! – окликаю его. Я понимаю, что там раненый, но у меня мужчина любимый мучается. Он мне важнее сейчас.
– Да, Варь, – оборачивается на нас. Мечется взглядом. – Присмотрите тут, я сейчас, – бежит к нам. – Ранен?
– Нет, – машет головой Рома, – живот.
– Варь, давай я, – перехватывает руку и помогает скорее дойти. – Ты как? – На ходу кивает мне.
– Замерзла, а так… перенервничала только.
– Капельницу с ношпой поставьте, – кивает врачу. – За ширмой сделайте, чтобы не видел укола. Варь, на… – протягивает мне плед, – укройся, побудь с ним, у меня там ранение сложное, надо бежать.
– Егор тут?
– Тут все.
Вал оставляет нас и убегает к тому пациенту.
Я остаюсь с Ромой. Прижимаюсь щекой к его руке. Главное, не ранен, с остальным справимся.
Пока ему ставят капельницу, опускаюсь лицом на плечо. Молча лежим, смотрим друг другу в глаза. А если бы не нашел меня? А если бы я погибла? Или он погиб?
– Варя! – слышу голос Вики и поднимаю голову.
– Вика тут?
– Да, – кивает Рома. – Это она тебя нашла. На меня бронежилет надела. – Если бы не она… – Иди, выйди к ней, а то не успокоится, пока не найдет нас. Со мной все в порядке. Тут вас подожду.
– Я быстро.
Выпрыгиваю из машины и бегу к Вике.
Обнимаю, снова плачу, слов просто нет. Они все застревают где-то в горле и не отпускают.
– Родная моя, – осматривает меня, поправляет плед, кутая, – как Рома?
– Спасибо, что спасла его. В него стреляли.
– А он между прочим сопротивлялся. Скажи ему там, чтоб в вопросах безопасности меня слушал.
– Как ты меня нашла?
– Потом расскажу, иди сюда. – Обнимает меня и прижимает к себе.
Возле другой скорой все столпились.
– Вал, как он? – Юра спрашивает про того мужчину в форме, что заступался за нас, которого “Бергман когда-то убил”.
– У него задета вена. Большая потеря крови. Нужна срочная операция и переливание крови. Можем не успеть.
– Кирилл? – знакомый женский голос обращается к мужчине на кушетке. Я сквозь людей пытаюсь рассмотреть женщину. Мне послышалось или нет? Что она тут делает?
– Это не Кирилл. Это Сергей Иванович, – отвечает Юра.
Глава 45
Катерина Герц
Всю жизнь, как с камнем на груди. И не сорвать его, не выбросить. Никак не избавиться. Словно метка своеобразная или, точнее, клеймо.
Избавишься от нее и тут же лишишься жизни.
Этот человек не умеет прощать, любить, сострадать.
Только ненавидеть, убивать, заставлять.
Никогда не хотела и не желала никому зла, кроме него. Он воплощение дьявола. Если бы он исчез, то всем стало бы от этого только лучше.
Второго сына я, скорее всего, уже не верну. Он не простит мне того, что не забрала его, что не защищала, что не была рядом. Что не была ему мамой, когда это надо было. Но так бы я поставила под удар всех. Бергман бы не пропустил этого. Мы бы не могли скрывать.
Поэтому сейчас тут. Второй мой сын и его Варюша под прицелом Бергмана. И ему все равно, что эта девушка родила ему внука, все равно, что ее любит сын, ему важны только деньги и власть.
Меня не пускают на территорию, поэтому стою за воротами. Вслушиваюсь в то, что говорят. Там, на территории выстрелы и мне надо быть там, помочь, если надо будет.
Сердце то замирает, то колотится. Свою жизнь готова отдать, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Они должны еще жить. Детей растить, а не погибать от руки этого изверга.
Даже, если меня не станет, то я спокойна за них. Ребята всегда вместе. Как будто братья не двое, а все четверо. Кому бы и когда бы ни нужна была помощь, всегда вместе со всеми. Для них ничего не поменяется.
На территорию заезжает скорая, и я с краю незаметно юркаю за ней.
Все, чего хочу, чтобы Бергман… чтобы его не стало. Чтобы открыть всем правду. Чтобы не бояться, что тебя придут и завтра убьют. Шантажировать будут, запугивать и что там еще может придумать этот урод.