Из здания выкатывают каталку и везут к скорой. Только бы не кто-то из детей. Только не они. Натягиваю на лицо шарф, чтобы не бросаться в глаза и бегу к каталке.
Перекрещиваю пальцы на ходу. Только бы не мои дети там были. Только бы не кто-то из них.
Проталкиваюсь между ними, чтобы увидеть. Но когда вижу человека на каталке, по телу ледяная дрожь. Повзрослевший, изменившийся, другой. Но я узнаю его. Я бы узнала его и через пятьдесят лет. Сердце стучит, ускоряется. Он жив? Я оплакивала его столько лет, а он жив?
– Кирилл? – беру мужчину за руку.
– Это не Кирилл, а Сергей Иванович. Вы ошиблись.
Ошиблась? Нет. Это они тут ошибаются. Не знаю, почему они называют его другим именем, но это мой брат. Брат, которого похоронила тридцать лет назад.
– Что с ним, Валера?
– Ранение, задета вена. Нужна срочная операция и переливание.
– А Рома с Варей как?
– В порядке.
– Я могу с ним поехать? – спрашиваю Валеру.
– Нет, только родственники.
Бросаю взгляд на Юру. Он тут. А может, ошиблась?
– Я родственник, Валера.
Он поглядывает на Юру, тот тоже не в курсе. Но кивает другу.
– Давай с нами, Рома и Варя в скорой за нами поедут.
Двери реанимации захлопываются, с сиренами ускоряясь, мы выезжаем с территории завода.
Касаюсь лба, носа, щек. Я же на могилу приезжала. Ухаживала за ней. Да, не видела его мертвым, но убедили, что он погиб. А он жив был? Подставил меня и сбежал? Хочу знать, что произошло? Почему пропал так надолго?
– Юра, откуда ты его знаешь?
– Сергей Иванович из генпрокуратуры. Познакомились давно. Я тебе рассказывал про него. Его точно не Кирилл зовут.
– Вы дружили?
– Да. Он… помогал всегда, советовал, – сын трет переносицу. – Он вообще не должен был сюда ехать. Я к Ромкиному отцу поехал, а Иваныч сказал, что сюда с группой поедет. На его месте я должен был быть.
Я смотрю на того, кого он считает другом. Морщины углубились, лицо округлилось. Интересно, он знал про Юру и про меня? Поехал туда… зачем? Знал ли что-то про Бергмана?
– Что ты ему рассказал?
– Мам, ты знаешь его?
– Знаю. А он знал, что Бергман там Варю держит или нет?
– Да, я рассказал, пока ехал.
Закрываю рот ладошкой. Отомстить хотел?
– А про меня никогда не спрашивал?
– Мам, я не понимаю тебя. Кто он?
– Спрашивал?
– Да, так… как родители, интересовался постоянно.
– Это твой дядя, Юра.
– То есть дядя?
Машина уходит вправо на повороте. Я держусь за ручку и наклоняюсь за ней.
– Родной дядя. Его зовут Кирилл.
– Ты перепутала его с кем-то, мам. Он никогда не говорил об этом.
– Пока жив Бергман, сказать о том, кто он на самом деле – это подписать себе смертный приговор. Даже, если у тебя есть какое-то звание.
– Почему ты раньше о нем не рассказывала?
– Я думала, он умер.
– Подожди, а при чем тут Бергман?
Валера набирает по телефону клинику. Предупреждает, чтобы готовили операционную. Искали кровь для переливания.
– Если он твой брат, у тебя такая же группа крови, как у него.
– Нет, у нас разные с ним. А у тебя – одна.
Валера смотрит на Юру.
– Хорошо, я сдам, если надо.
– Из банка крови должны привезти, но если не успеем, ты будешь донором.
– Мам, при чем тут Бергман в отношении вас?
– Что с ним?
– У него ранение, но оно не такое опасное, как то, что он при побеге сорвался и упал с пяти метров. Я направил его в другую больницу. У меня нет столько специалистов, чтобы собрать его.
– Лучше бы его не собирали… – выдыхаю и смотрю на брата.
– При падении с такой высоты вероятны переломы и сотрясение мозга. Точнее скажут в больнице, куда его повезли.
Мы наконец тормозим. Каталку с братом быстро везут в реанимацию. Мы с Юрой ждем в приемном, следом привозят Рому и Варю.
Замученные и уставшие, но такие счастливые, что вместе. И Юра рассказывал, сколько Бергман им всяких гадостей сделал, быть вместе не давал, а у них ребенок.
– Мам, я не понимаю, если ты говоришь, что он мой дядя, то почему не рассказал ничего?
– Юра, я многого сама не знаю. Я похоронила его тридцать лет назад. Вернее, его похоронили без меня. Я не видела, кто там лежал, но на могиле были написаны его данные. Я всегда считала, что он там.
– А при чем тут Ромкин отец.
Прикрываю глаза. Мне надо рассказать ему все. А если Бергман останется жив?
– Юра, я не могу рассказать. Бергман, если все узнает, убьет нас всех.
– Ромкин отец? Ты про него говоришь? Так у него уже там срок на прилично лет. Ничего он нам не сделает. И при чем тут мы все?
Если бы только Ромкин…