Кстати, длинное, как лежащая на выступе у дома водосточная труба, слово «фортепьяно» папа научил меня говорить, когда мне было два года. Сперва было «фоте-пано», потом «фоте-пьано», а к пяти моим годам в слове наконец прорезалась буква «р». Тогда папа объяснил, чем «пианино» отличается от «фортепьяно». Вы знаете?
Фортепиано — это как все птицы сразу — такой класс инструментов с клавишами, струнами, молоточками и крышкой. А пианино — только один из таких инструментов, как курица или страус — только одна из птиц. Ткнув в страуса, вы не ошибётесь, если назовёте его птицей, но ведь не всякая птица — страус? Так должно быть понятно.
Но! В этой книжке музыкальный инструмент, стоящий у нас в гостиной между широким дверным проёмом и книжным стеллажом, будет называться только «фортепиано».
Согласны?
Зарядка
Каждое утро папа начинал с зарядки.
Он отжимался, наклонялся, скручивался, прыгал, подбрасывал ноги, качал пресс и размахивал руками с гантелями. Потом запрыгивал в ванную, охал и вздыхал: принимал холодный душ. Мама тоже делала зарядку: она пританцовывала под музыку на кухне, приседала, махала руками, ногами и головой, пока готовила завтрак.
Обычно после душа папа забегал на кухню, выпивал кашу и закусывал её крепким кофе, а потом бежал на работу. Но так было раньше — уже несколько дней папа никуда не спешил, не бежал, не торопился и не ехал.
Третий день подряд по утрам папа съедал по две порции каши, дул на горячий кофе, хвалил маму, рассматривал посуду, ложки и салфетки. А после — открывал газету и принимался искать работу.
— Личный тренер для слонёнка! — закричала я. — Папа, ты же каждое утро делаешь зарядку, почему бы тебе не начать тренировать слонов?
Мама засмеялась, но посмотрела на папу и перестала. Папа опустил газету и сел ко мне поближе:
— А это идея. Правда, знаешь что? Мне бы на ком-нибудь потренироваться. Давай я позвоню завтра утром по поводу вакансии, а сегодня вечером мы немного потренируем тебя?
Однажды папа уже взялся за мою физическую форму. Я училась в первом классе и меня водили на танцы, но папа решил, мне надо узнать, что такое настоящая нагрузка. Он взял меня с собой на пробежку: мы бегали по парку много-много кругов, и где-то под одним из кустов я села и уснула от усталости и головокружения. Папа принёс меня домой на руках, и с тех пор мама запретила ему брать меня на тренировки.
Сейчас его глаза загорелись, лицо засветилось, он сиял, как золотая шоколадная медаль.
— Давай попробуем! — воскликнул он.
— А давай лучше ты станешь любителем шоколада, а потом сядешь на диету и покажешь другим детям хороший пример? — испугалась я. Бегать по парку мне совсем не хотелось, как и прыгать с гантелями или принимать холодный душ.
— Папа, — вмешалась мама, — ты можешь без тренировок на дочери смело звонить в зоопарк и предлагать свою кандидатуру. Скажи, что тренировал в деревне коров и лошадей. Они не проверят.
Папа даже немного расстроился.
В телефоне на папу сперва чихнули, потом фыркнули, а после, выслушав историю про бег трусцой самых мясистых коров и холодный душ для лошадок, попросили приехать в цирк. Папа быстро собрался: надел спортивное трико, спортивную куртку и лучшие кроссовки. Ещё он хотел взять ракетку для тенниса и эспандер, но мама посоветовала взять блокнот. Мы проводили папу, а потом я побежала в школу. Как раз на физкультуру.
Когда я вернулась домой, мама с папой сидели на диване и икали от смеха.
— Папа, тебя взяли тренером? — с порога крикнула я.
— Нет, — радостно ответил папа. — И не возьмут.
— Почему?
Папа уселся на диване поудобнее, широко развёл руки в стороны, будто раскрыл книгу с аппликациями, и рассказал мне, что в цирке, если оказаться за кулисами, очень тесно, темно и даже страшновато, но у слонёнка большая, светлая клетка.
— Размером с твою комнату, — подмигнул мне папа. — В его клетке стоит ведро с водой, большое зеркало и гантели. Но — представляешь — этот слон стал уже настолько сильным, что двух, трёх и даже четырёх гантелей ему мало. Поэтому — оказалось — в качестве спортивного снаряда он хотел использовать меня.