уменьшалось, а Гомес не приходил. Вот уже и синий сумеречный свет за окном. Мне не хотелось, чтобы
включали свет, потому что день еще не закончился, а Гомес все не приходил. Я не пил чай, потому что
все еще ждал его.
Потом вошла мама, и, увидев красивое покрывало, вереницу игрушек и мороженое, ставшее водой,
сказала: “Бедняжка!” Я залился слезами, и плакал, плакал, плакал от бессилия.
Папа подарил мне 50 песо, чтобы я что-нибудь себе купил. Но больше всего я хочу, чтобы мне
разрешили вставать…
Апрель 29
Ну наконец-то сегодня я поднялся с кровати, и меня заставили наступать на мою негнущуюся ногу.
А когда я сделал несколько шагов, неожиданно вошел Гомес, и я покраснел, как помидор. Мама
заставила меня сесть и оставила нас одних. И дернуло же Гомеса спросить меня о ноге, и не останусь ли
я хромым. Я даже и не думал об этом, а вот теперь, когда Гомес ушел, я крепко призадумался.
Впрочем, мне это не так уж и важно, ведь у пиратов почти всегда деревяшка вместо ноги. Хавьер тоже
отдыхает, потому что сегодня – День Ректора. Хавьер ходил в кино, и даже позвал Гомеса, но тот
не захотел идти, чтобы побыть со мной. Он – настоящий друг. [ прим: день ректора – отмечается 28
сентября]
Мама Мигелито прислала мне его книжку, чтобы я прочитал ее. Книжка – потрясающая.
Апрель 30
Я спустился на лифте и обнаружил, что на улице так светло, что у меня заболели глаза. Чтобы я
залез в машину, меня поддерживал под руки шофер с таким толстым затылком, что он казался волосатым
брюшком. От него исходил заводской запах. Это было не очень дорогое такси, возившее нас. Мы сделали
несколько кругов по парку, разглядывая живность. У меня было жуткое желание пройтись по парку.
Поскольку у меня есть 50 песо, то как только мне снимут гипс, я полностью потрачу их на живность.
Когда мы пришли домой, зашел отец Карлос навестить меня и принес из библиотеки книгу, но там
такой мелкий шрифт, в точности, как на консервной банке.
Господин из соседней квартиры сбоку снова посинел после чая, и, кажется, что он внезапно умер.
Были слышны плач, крики и беготня, а потом – мертвая тишина, и эта тишина гораздо хуже
криков.
Теперь я могу потихоньку ходить на все четыре стороны. Мне очень нравится хромать, потому что
люди смотрят на меня с сочувствием.
Май 1
Сегодня рабочий день, но никто не работает. Причем не только не работают, но даже не хоронят
умерших. Так что этого господина Синюшку собираются хоронить завтра. Я упросил одного парнишку,
который уже принес три венка, чтобы он разрешил мне занести этот последний венок, чтобы я, наконец-
то, смог увидеть лицо покойного. В комнате стоял душный запах цветов и скорбящих людей. Когда я
прихрамывая на негнущуюся ногу, внес свой венок, какой-то кабальеро взял его у меня из рук и дал мне
пять песо. У этого господина был довольно-таки красный нос, явный признак того, что он плакал. Это
был показатель того, что семья умершего – замечательные люди.
Оказывается, этот паренек с венком поджидал меня снаружи и потребовал у меня чаевые.
- Гони четыре песо, и я дам тебе это, – сказал я ему.
- С какой это стати я отдам тебе четыре песо? Эти пять песо – мои.
- Ну уж нет, сеньор, не выйдет. Они – мои. Я внес венок. К тому же четыре песо мне дали за мою
хромую ногу.
- Ты этого не знаешь. Я притащил венок, и чаевые – мои.
- Тогда я пойду искать венок, а ты его принесешь. И поглядим, дадут ли тебе пять песо, – ответил я.
Мы начали спорить, но что-то заставило нас замолчать. Тогда мы вошли ко мне домой, чтобы
продолжить спор. Неожиданно мы сцепились, я повалился на пол и не смог больше удержать этого
22
пройдоху, и эта свинья утащила с собой пять песо. Но он мне за это заплатит! Когда он принесет еще
один венок, я подставлю ему подножку папиным зонтом.
Но этот пацан больше не вернулся, зато пришел другой, с которым мы крепко подружились и
вместе пили чай на кухне. Он работает в цветочном магазине, который называется “Цветок Лилии”.
Такие же позолоченные буквы и на его фуражке. У него 8 братьев и сестер, и я позвал их пить чай завтра,
потому что ужасно жить одному в большой квартире. Парнишку зовут Хасинто Сото и его отец –
президент кампании. Он пообещал мне принести килограмм цемента и нескольких недавно родившихся
мышат.
Май 2
Сегодня был замечательный день.
Мама ушла на весь день с отцом и я остался один с Доми, когда нагрянули мои гости, все восемь
Сото. Шесть ребят и две девчонки. У девчонок были влажные волосы, а в руках они держали носовые
платочки. Ребят звали Хасинто, Урбано, Сегундо, Эфрен, Сократес и самый младший Худитас.
Просто счастье, что у Домитилы было оставшееся с обеда рагу и она приготовила десерт, который
мы сразу умяли, едва она его приготовила, допили молоко и доели вперемешку яйца, хлеб, масло и
мармелад. Но мы остаемся голодными. Нам было довольно сложно играть, потому что эта квартира очень
маленькая. Но мы разошлись по всем комнатам, и еще мы битком забили лифт и играли в нем.
Поначалу Худитас плакал, но потом смеялся, словно его щекочут.
Стоял такой гвалт, что мы не слышали, когда вызывали лифт. Оказалось, что четыре каких-то
сеньора, звонившие с других этажей, разозлились, распахнули дверь и мы застряли между этажами.
Сначала мы ужасно испугались, девчонки визжали, и даже Хасинто подумал, что мы здесь умрем, но вот
подошел один запыхавшийся сеньор из тех, что звонили, и сказал, что собирается позвать владельца
лифта и что, если мы не уберемся восвояси, нам дадут взбучку. Этот сеньор был похож на буйвола из-за
того, что был в бешенстве и весь красный.Он крикнул отсюда, чтобы закрыли дверь и спустил нас на
свой этаж, но должен был снова подняться с нами на мой этаж, потому что я со своим гипсом не мог
подняться по лестнице.
После этого мы играли в школу и преотлично провели время. А затем спустились на лифте
навестить сеньора гипнотизера, и он всех нас загипнотизировал. На всех Сото напал такой сон, что они
вынуждены были уйти. А меня одолел испуг, что они так и будут спать, и останутся в автобусе, и не
попадут домой. Как бы то ни было, им осталось прийти утром к завтраку.
К завтраку пришли Сото и принесли мне цемент и мышат. Но один мышонок выскочил в дверь,
прошмыгнул в квартиру сеньора Синюшки и поднял там переполох. В квартире стоял такой гомон и
галдеж, а один из ударов был так силен, что мы испугались и не осмелились позвонить, чтобы забрать
мышонка обратно.
Но когда мы отпустили другого мышонка, Доми издала вопль и залезла на посудомоечную машину.
Подставка накренилась и рухнула вниз вместе с мывшимися в машине бокалами. Вода била
ключом и залила кухню. Домитила сильно порезалась о бокалы, и кровь текла струей, как вода из
родника. Бежала вода, бежала кровь, бегала мышь и все Сото тоже.
Тогда Хасинто Сото забинтовал порез, и кровь остановилась. Тем временем Урбано с Эфреном
изловили мышку и, чтобы она не улизнула снова, посадили ее в стеклянную банку из-под мармелада.
Между тем все вокруг было похоже на настоящий бассейн, мы скользили по воде, и двое Сото упали и
промокли.
Когда кровь остановилась, Домитила сказала, что нужно привести в порядок посудомоечную
машину и послала Хасинто за мастером, своим близким другом, который мигом примчался. Но прежде
чем чинить машину, он обработал ее рану.