- Спишь, Папи?
- Нет.
- Хочешь кофе?
- Не возражаю.
Я сел на койке и взялся за горячую кружку, протянутую мне Гранде вместе с зажженной сигаретой.
- Который час?
- Час ночи. Я заступил на дежурство в полночь, но поскольку вижу, что ты все время ворочаешься, решил, что не спишь.
- Не сплю. Матье не идет из головы, а эти похороны с акулами - просто какое-то наваждение. Страшно подумать, представляешь?
- Что ты мне рассказываешь, Папи. Воображаю, на что это похоже. Не надо было тебе ходить.
- Я думал, что россказни о колоколе - сущее вранье. Да потом, я и представить себе не мог, что акулы способны его перехватить с тяжелым камнем на проволоке. Бедный Матье! До конца дней своих не забуду эту ужасную картину. Расскажи-ка, как тебе удалось так быстро расправиться с армянином и Сан-Суси?
- Я был в дальнем конце острова: навешивал железную дверь на здание скотобойни. Там-то я и услышал об убийстве нашего друга. Был полдень. Вместо того чтобы идти в лагерь, я вернулся на работу, сказав, что мне надо еще поковыряться в замке. Взял трубку длиной в метр. К другому куску трубы приладил пику с двусторонней заточкой. Вставил пику острием внутрь первой трубы - и получилась полная маскировка. Возвратился в лагерь около пяти вечера. Багор спросил, что это я несу, а я ответил, что у меня в гамаке сломалась деревянная планка и надо заменить ее на ночь этой трубой. Было еще светло, когда я пришел в нашу камеру, благоразумно оставив трубу в умывальнике. Перед перекличкой я ее забрал оттуда. Темнело. Плотно окруженный друзьями, я быстро изготовил оружие к бою. Армянин и Сан-Суси находились в своей части камеры и стояли перед гамаками. Поло держался несколько сзади. Хорошие ребята Жан Кастелли и Луи Гравон, но, сам понимаешь, они уже в возрасте и у них нет ловкости, необходимой в подобных драках. Мне хотелось управиться с этим делом до твоего прихода, чтобы тебя ни во что не впутывать. С твоим "послужным списком" ты бы мог точно схлопотать вышку. Жан вырубил свет в дальнем конце комнаты, то же самое сделал Гравон с ближним светом. Осталась одна лампа посередине, так что в камере стало почти темно. У нас был большой электрический фонарь, который дал нам Дега. Жан пошел спереди, а я позади.
Когда мы приблизились к ним, Жан включил фонарь, и яркий луч ударил прямо в лицо. Ослепленный армянин, защищаясь от света, поднес левую руку к глазам и в ту же секунду получил копье в горло. Сан-Суси, тоже ослепленный, выхватил было нож, но не знал, что предпринять, когда получил встречный удар. Я саданул его так сильно, что нож проткнул ему горло насквозь. Поло бросился на пол и забился под гамаки. Я не стал доставать его оттуда, поскольку Жан выключил фонарь,- это-то и спасло Поло.
- Кто их стащил в гальюн?
- Не знаю, должно быть, кто-то из их "шалаша", чтобы разрядить им задницы и прикарманить гильзы.
- Но там ведь лужи крови.
- Ты говоришь мне о лужах крови! Я им так исполосовал шеи, что она, поди, вытекла вся до последней капли вместе с желудочным соком. Когда я готовил свое копье, у меня возникла мысль о фонаре. В мастерские зашел один багор и стал менять батарейки в своем. Это и побудило меня обратиться к Дега с этой просьбой. И он дал мне фонарь. А теперь пусть наводят какой угодно шмон - все равно ничего не найдут. Я уже вернул фонарь Дега через одного надсмотрщика-араба. От ножа тоже отделался. Так что все шито-крыто. Я нисколько не сожалею. Они убили нашего друга, когда у него в глазах было полно пены, а я им помог отправиться на тот свет, когда у них в глазах было полно света. Значит, мы квиты. А ты как думаешь, Папи?
- Ты устроил все великолепно. Не знаю, как и благодарить тебя: мало того, что так быстро отомстил, ты еще и не стал вмешивать меня в это дело!
- Да брось ты. Я только исполнил свой долг. Ты и без того натерпелся и так отчаянно рвешься на свободу. Я сделаю все, что надо.
- Спасибо, Гранде. Да, я желаю вырваться отсюда больше прежнего. Помоги мне разобраться с этим делом и поставить на том точку. Если честно, я не верю, что армянин предупредил свой "шалаш" о том, что собирается убить Матье. Поло никогда бы не примирился с таким трусливым убийством. Уж кто-кто, а он бы понял, к чему оно приведет.
- Я тоже так думаю. Только Гальгани уверяет, что они все виноваты.
- Ладно, посмотрим, что произойдет в шесть часов утра. Я не пойду на работу. Скажусь больным и останусь здесь.
Утром в пять к нам подошел старший по корпусу.
- Ребята, как вы думаете, вызывать мне охрану или нет? Я только что обнаружил в гальюне двух окочурившихся.
Старый каторжник лет семидесяти пытался убедить нас - нас убедить! - что с половины седьмого вечера он ничего такого не замечал, то есть с того момента, когда тех ребят окочурили. И это несмотря на то, что пол был залит кровью и народ ходил взад и вперед по кровавым лужам, разнося повсюду кровавые пятна. И все это не где-нибудь, а как раз посередине прохода нашей камеры.
Гранде отвечал не менее хитро, вторя изумлению старого прощелыги:
- Ну да?! Двое окочурившихся в гальюне? С каких пор?
- Понятия не имею, хоть режьте,- продолжает старик.- Я спал с шести вечера и ничего не видел. Вот только что зашел в туалет помочиться, наступил на что-то липкое и поскользнулся. Достал зажигалку, вижу - кровь. Потом гляжу - а в гальюне-то два покойничка!
- Вызывай, посмотрим, что скажут!
- Инспектор! Инспектор!
- Чего орешь, скотина? Или в блоке пожар?
- Нет, начальник. В сортире застряли два покойника.
- Ты что, хочешь, чтобы я их оживил? Еще четверть шестого, ждите до шести. Смотри, чтоб в сортир никто не заглядывал. Чтоб ни ногой.
- Никак не возможно. Скоро подъем, каждый попрется справить нужду.
- Тоже верно. Подожди минуту - доложу старшему.
Появились трое: старший надзиратель и с ним еще двое багров. Мы думали, они войдут в камеру, но нет - остановились у зарешеченной двери.
- Говоришь, в сортире два трупа?
- Да, начальник.
- С каких пор?
- Не знаю, только что обнаружил - зашел помочиться.
- Кто такие?
- Не знаю.
- Конечно, ты ничего не знаешь, старый дурак. Тогда я скажу: один из них армянин. Пойди загляни.
- Вы совершенно правы: армянин и Сан-Суси.