Перед отправкой на острова нас запрут на неделю в одиночках блока-изолятора, откуда, возможно, бежать будет легче, чем из больничной палаты, куда нас определили с самого начала. В этой же записке Сьерра сообщал мне, что, если я захочу, он подошлет одного вольнопоселенца, бывшего каторжника, с которым можно договориться о лодке, чтобы она ждала меня наготове за больницей. Этот малый из Тулона, по имени Жезю, два года назад помог доктору Бугра совершить побег. Для встречи с ним нужно попасть в рентгенкабинет. Он находится прямо в больнице. И Жезю придет туда на флюорографию по поддельному пропуску. Сьерра просил вынуть гильзу перед просвечиванием, иначе врач, опусти он экран пониже легких, может легко ее обнаружить. Я обратился к Сьерра с просьбой устроить мне встречу с Жезю и уладить с Шаталем вопрос о моем направлении в рентгенкабинет. В тот же вечер Сьерра дал знать, что все устроено на послезавтра на девять утра.
На следующий день Дега попросил разрешения выйти из больницы. Так же поступил и Фернандес. "Мана" отчалила утром. Они надеялись бежать из тюремной камеры. Я пожелал им удачи, но собственного плана не изменил.
Я увиделся с Жезю. Это был старый каторжник, отсидевший от звонка до звонка; иссохший, словно вяленая пикша; загорелое лицо обезображено двумя шрамами. Когда он смотрел на меня, один глаз у него постоянно слезился. Темная личность, недобрый взгляд. Не очень-то я ему доверял и, как потом оказалось, был чертовски прав. Говорили быстро:
- Лодку я подготовлю. Выдержит четверых, самое большое - пятерых. Бочонок воды, провизия, кофе, табак; три весла, четыре пустых мешка из-под муки, иголка и нитки - гротовый парус и кливер сошьете сами; компас, топор, нож; пять бутылок тафьи (местный ром). За все - две тысячи пятьсот франков. Через три дня кончаются лунные ночи. Если договорились, то через четыре дня я буду ждать на реке в лодке каждую ночь в течение недели с одиннадцати вечера до трех утра. После этого жду еще четверть часа и отчаливаю. Лодку поставлю по течению у больничной стены. Идите вдоль стены - лодку можно заметить только сверху, а так просто не увидишь и в двух шагах.
Несмотря на свои сомнения, я все же согласился.
- А деньги? - спросил Жезю.
- Перешлю через Сьерра.
Расстались, не обменявшись рукопожатием. Не очень-то тепло.
В три часа Шаталь пошел в лагерь, прихватив деньги для Сьерра: две тысячи пятьсот франков. Подумалось: "Могу себе это позволить благодаря Гальгани. Что называется, повезло. Не дай Бог, если он пропьет такую уйму денег".
Клузио пребывал в восторге: он уверовал в план. Он полагался на меня, как на самого себя. Одно его смущало: хотя араб-надсмотрщик действительно появлялся очень часто, но не каждую ночь заходил в палату, а если заходил, то рано, поздно - в очень редких случаях. Волновала нас еще одна проблема. Кого взять третьим? Был один корсиканец из Ниццы по имени Бьяджи. В колонии он находился с 1929 года, а в больничной палате усиленного режима оказался за убийство, совершенное уже в зоне. Сейчас как раз велось следствие по этому делу. Мы с Клузио размышляли, стоит ли его привлекать к нашему плану, а если стоит, то когда. В тот момент, когда мы потихоньку беседовали об этом, к нам подошел восемнадцатилетний "голубок" со смазливым девичьим лицом. Звали его Матюрет. Ему вынесли смертный при говор, но помиловали, приняв во внимание молодость как смягчающее обстоятельство - в семнадцать лет он убил водителя такси. По этому делу в суде присяжных про ходили два паренька, шестнадцати и семнадцати лет, однако вместо того, чтобы валить вину друг на друга, каждый из них заявлял, что это он убил таксиста. Но в теле таксиста была только одна пуля. Поведение ребят во время судебного процесса завоевало им уважение со стороны заключенных. Матюрет подошел к нам женской походкой и жеманно попросил прикурить. Дали прикурить и, более того, одарили четырьмя сигаретами и коробком спичек. Он поблагодарил с томной призывной улыбкой и удалился, с нашего позволения.
- Папи, мы спасены. Араб будет приходить сколько угодно и когда угодно, если захотим. Дело в шляпе.
- Каким образом?
- Очень просто. Скажем Матюрету, чтобы он завлек араба своими прелестями. Арабы любят мальчиков - это всем известно. И если араб побывает у нас разок, не составит большого труда заполучить его ночью на любовное свидание с мальчиком, а этот должен только при кинуться робким и сказать, что боится, как бы кто не увидел, поэтому араб придет, когда нам будет надо.
- Предоставь это мне.
Я направился к Матюрету, который встретил меня победоносной улыбкой, полагая, что, стоило ему пококетничать со мной, как я тут же распалился. С ходу отрубил:
- Ты ошибаешься. Иди в уборную.
Он пошел, и уже там я пояснил:
- Если заикнешься хоть словом о том, что я сейчас скажу, убью. Слушай: сделаешь так-то и так-то. Можешь за деньги, а хочешь, пошли с нами.
- Хотелось бы с вами. Не против?
Договорились. Обменялись рукопожатием.
Матюрет лег спать. Перебросившись парой слов с Клузио, я тоже лег. В восемь вечера Матюрет сел у окна. Араба не надо было звать, он сам пришел и вступил с ним в разговор - приглушенное бормотание. В десять Матюрет снова был в кровати. Мы с Клузио с девяти спали в полглаза. Араб вошел и стал делать обход. Обнаружил покойника. Постучал в дверь. Почти сразу пришли носильщики и труп унесли. Эти покойники могли сослужить нам хорошую службу, поскольку ночные инспекции араба в любое время ночи будут выглядеть вполне уместно. На следующий день, по нашему совету, Матюрет назначил свидание на одиннадцать вечера. Точно в назначенное время появился тюремщик, прошел рядом с его кроватью и дернул за ногу, чтобы разбудить. Сам прошел в уборную, Матюрет последовал за ним. Через четверть часа тюремщик вышел из уборной, прямиком направился к двери и исчез. Сразу же после этого Матюрет вернулся в постель, но с нами ни слова. И на следующий день это повторилось, только в полночь. Все утряслось: араб придет тогда, когда скажет малыш.
27 ноября 1933 года мы подготовили две ножки от кровати. Их оставалось только снять и использовать в качестве дубинок. В четыре часа дня я ждал записку от Сьерра. Появился Шаталь, записки не принес, но пере дал на словах: "Франсуа Сьерра попросил меня передать, что Жезю ждет в условленном месте. Удачи".