- Вы нездешний, правда?
- О да, я из Барранкильи.
- Нет, вы не колумбиец: у вас слишком светлые волосы, а что касается цвета кожи, то вы очень загорели. Откуда вы?
- Риоача.
- Что вы там делали?
- Электрик.
- О?! У меня там приятель из электрической компании. Его зовут Перес, он испанец. Вы его знаете?
- Да.
- Очень рада.
В конце обеда обе монахини встали из-за стола и пошли помыть руки. Вернулась одна ирландка. Она посмотрела на меня и сказала по-французски:
- Я не собираюсь вас выдавать, но моя спутница утверждает, что видела ваш снимок в газете. Вы француз, убежавший из тюрьмы в Риоаче, правда?
Отрицать было бессмысленно, если не хуже.
- Да, сестра. Я прошу не выдавать меня. Я вовсе не злой человек, как меня расписывают. Я люблю Бога и уважаю Его.
Появилась испанка. Разговаривая с ней, ирландка сказала: "Да".
Последовал быстрый ответ, которого я не понял. Они о чем-то размышляли. Затем обе встали из-за стола и снова прошли в туалет. Пока они отсутствовали минут пять, я лихорадочно обдумывал ситуацию. Не убраться ли мне отсюда, пока их нет? А может, остаться? Если они собираются выдать меня, то, уйду я отсюда или останусь, результат будет тот же. Если уйду, меня быстро найдут. Места здесь не очень лесистые. Полиции нетрудно выставить дозоры и установить наблюдение за дорогами, ведущими в города. Я решил довериться судьбе, которая до сих пор была ко мне благосклонна.
Монахини вернулись с сияющими улыбками на лице. Ирландка спросила мое имя.
- Энрике.
- Вот что, Энрике, поедемте с нами до монастыря, что в восьми километрах от Санта-Марты. Ничего не бойтесь - вы едете с нами. Не разговаривайте, тогда все подумают, что вы наш монастырский работник.
Сестры расплатились за свой обед и за меня тоже. Я купил зажигалку и двенадцать пачек сигарет. Мы поехали дальше. За всю дорогу монахини ни о чем меня не спросили, за что я им был искренне благодарен. А возница так и не догадался, что я говорю плохо. Во второй половине дня мы подъехали к большой гостинице. Около нас стоял автобус, на котором было написано: "Риоача Санта-Марта". Я решил дальше ехать на нем. Подошел к ирландке и сказал ей о своем намерении.
- Это было бы очень опасно,- ответила монахиня.- Прежде чем доберетесь до Санта-Марты, вам придется пройти через два полицейских поста, где от вас потребуют cedula (удостоверение личности), а в нашей повозке этого не случится.
Я сердечно ее поблагодарил, и все мои сомнения и страхи исчезли после этого как дым. Наоборот, какая удача, что я встретил этих монахинь. Как они и сказали, к вечеру мы достигли а1саЬа1е (полицейского поста). Проверяли автобус, следующий из Санта-Марты в Риоачу. Лежа в повозке на спине, я притворился спящим; соломенная шляпа надвинута на лицо. Девочка лет восьми, склонив головку мне на плечо, действительно спала.
Когда повозка подъехала к черте проверки, возница остановил лошадей между автобусом и полицейским постом.
- Como estan por aqui? (Как вы тут поживаете?) - спросила монахиня-испанка.
- Muy bien, hermana. (Прекрасно, сестра.)
- Me alegro, vamanos uchachos. (Рада слышать, поедемте дальше, дети.)
И мы спокойно отъехали.
В десять вечера другой пост, ярко освещенный электричеством. Две колонны автомобилей всевозможных марок. Машины подъезжают и справа, и слева, пристраиваясь в хвост очереди на проверку. Открываются багажники, и полиция проводит досмотр. Вижу, как одну женщину пригласили выйти из автомобиля. Она лихорадочно роется в сумочке. Ее уводят в здание контрольно-пропускного пункта. Вероятно, у нее нет cedula. В таком случае ничего не поделаешь. Пропускают по одной машине. Поскольку они выстроились в две колонны, нет никакой возможности проскочить без очереди под благовидным предлогом. Нет пространства для маневра. Приходится смириться и ждать. Я понял, что дела мои плохи. Перед нами небольшой автобус, забитый пассажирами до отказа. На крыше кузова чемоданы и коробки. Сзади в огромной сетке всевозможные пакеты, узлы с барахлом и прочая мелочь. Четверо полицейских подбадривают пассажиров, чтобы они поживей выходили из автобуса. В автобусе только одна передняя дверь. Пассажиры выходят. У некоторых женщин на руках грудные дети. По одному их снова запускают в автобус. "Cedula.Cedula". Все протягивают полицейским свои пропуска с наклеенными фотографиями.
Соррильо не предупредил меня об этом. Если бы я знал, то заранее обзавелся бы такой карточкой. Дал себе слово, что если меня пронесет, то не пожалею никаких денег на cedula и без удостоверения из СантаМарты в Барранкилью не поеду. Барранкилья - большой город на побережье Атлантики. По справочнику в нем проживает двести пятьдесят тысяч человек.
Боже, как они затянули с проверкой этого автобуса. Ирландка повернулась ко мне.
- Лежите спокойно, Энрике.
Я даже разозлился на нее за это неосторожное слово - возница наверняка все слышал.
Подошла наша очередь. Повозка въехала на освещенный участок поста. Я решил сесть. Мне показалось, что лежать будет хуже: могут подумать, что я прячусь. Я сел, прислонясь к задней спинке повозки и уставившись в спины монахинь. Меня было видно сбоку. Соломенная шляпа надвинута на глаза, но не чересчур, не слишком вызывающе.
- Come estan todos por aqui? (Как вы тут поживаете?)
- Muy bien, hermanas. Y como viajan tan tarde? (Хорошо, сестры. Почему так поздно едете?)
- Por una urgencia, por eso no me detengo. Estamos muy apuradas. (По срочному делу, поэтому не хочу задерживаться. Мы спешим.)
- Vayanse con Dios, hermanas. (Поезжайте с Богом, сестры.)
- Gracias,hijos. Que Dios les proteja. (Спасибо, дети. Храни вас Бог.)
- Аминь,- сказал полицейский.
Нас спокойно пропустили, ни о чем не спрашивая. Через сотню метров повозка остановилась, и монахини на некоторое время скрылись в придорожных кустах. Когда ирландка снова оказалась в повозке, я растроганно сказал ей:
- Спасибо, сестра.
- Пустяки. Мы сами так перепугались, что у нас расстроились желудки.
В полночь мы приехали в монастырь. Высокие стены, огромные двери. Возница поехал ставить лошадей и повозку на место. Трех девочек увели в монастырь. На ступенях монастырского двора разгорелся жаркий спор между двумя монахинями и сестрой-привратницей. Ирландка пояснила, что та не хочет будить настоятельницу, чтобы мне разрешили переночевать в монастыре. Здесь я совершил большую глупость, а следовало бы пошевелить мозгами. Надо было воспользоваться заминкой и уходить в Санта-Марту. До города оставалось всего восемь километров.