- Они считают, что мы поступили правильно, только не согласны с тем, что мы его оставили живым на съеденье муравьям. А не разговариваем мы с ними потому, что однажды выпал шанс поднять мятеж и бежать всем вместе, но нас не поддержали.
- Ну хорошо, друзья, я скажу свое слово. Вы поступили правильно, отплатив ему за красных ос в стократном размере. Этого и не следовало прощать. Если вам будут рубить головы, в последний момент перед смертью думайте о следующем: "Мне отрубают голову, вот меня привязывают, зажимают шею в деревянном хомуте, опускают нож гильотины - тридцать секунд. Его агония длилась шестьдесят часов. Я вышел победителем". В отношении других в камере, я не знаю, кто прав. Вы могли думать, что мятеж поможет совершить групповой побег, другие могли думать иначе. Кроме того, в таких заварушках никогда не обходится без жертв. Чаще убивают тех, кого и не предполагают. Теперь о здешних узниках. Я считаю, что над вашими головами да над головами братьев Гравилей действительно нависла опасность, друзья. Все будет зависеть от того, какое место вы выберете.
Я полагал, что оба были крайне удовлетворены нашим разговором. Однако они по-прежнему, следуя изначальной своей замкнутости, не разговаривали ни с кем.
ПОБЕГ КАННИБАЛОВ
"Где деревянная нога? Съели!", "Порцию горяченького рагу из деревяшечки". Или раздается голос, подстраивающийся под женский: "Официант, принесите мне кусок человечинки, хорошо поджаренной и без перца!"
Редко когда в ночной тишине не раздавались эти крики. Иногда звучала одна фраза, две, а то и все три. Нас с Клузио разбирало любопытство, что здесь имелось в виду и о ком шла речь.
Сегодня ключ от этой тайны оказался у меня в кармане. А рассказал мне обо всем сам участник событий, главное действующее лицо, медвежатник - специалист по взлому сейфов Мариус де ла Сьота. Когда он услышал, что я был знаком с его отцом Титеном, он без всякого опасения поведал мне эту дикую историю.
Рассказав ему о некоторых деталях своего побега, я, естественно, спросил:
- А ты что скажешь?
- Что скажу? Вляпался я в одну грязную историю. За простой побег могу схлопотать пять лет одиночки. Это дело известно как "побег каннибалов". Слышишь, как ночью кричат: "Съели" или "Рагу" и прочее, так это о братьях Гравилях.
Нас бежало шестеро из лагеря "42-й километр". В побеге участвовали Гравили, два брата из Лиона - Деде и Жан, тридцати и тридцати пяти лет; неаполитанец из Марселя; один парень из Анжера на деревянном протезе, а с ним мальчишка лет двадцати трех, оказывавший ему известные услуги. Ну и я, конечно. Из Марони мы вышли достаточно хорошо, но оторваться от суши нам никак не удавалось. И через несколько часов нас прибило к бере1у Голландской Гвианы.
Лодка разбилась, и спасти ничего не удалось. Ни пищи, ни других припасов. Хорошо, что одежда еще осталась на теле. Надо сказать, берег там отвратительный. Ни пляжа, ни удобного причала. Море врезается прямо в девственный лес. Деревья подрезаны волнами прямо под корень или вовсе выворочены вместе с землей. Все переплелось, срослось между собой, везде сплошные лесные завалы, так что даже не продраться.
Шли целый день и выбрались наконец на сухое место. Разбились на три группы: братья Гравили, я с Гезепй и Деревянная Нога со своим мальчиком. Короче, пошли все в разных направлениях, а через двенадцать дней мы с Гезепй встретились с братьями Гравилями почти на том же месте, где расстались. Место было грязное и топкое. По уши в грязи, мы никак не могли из него выбраться. Перевалялись, перепачкались - что и говорить! Прошло тринадцать дней, а жрать нечего. Коренья да молодые побеги веток. Измотались, изголодались - полные доходяги. Мы с Гезепй решили выбраться к морю, пока были силы. Там мы повесим рубашку высоко на дерево и сдадимся голландской береговой охране. Пусть нас подберет первая же лодка. Гравили хотели немного отдохнуть и отправиться на поиски третьей пары. Это в принципе было возможно, поскольку, прежде чем разойтись, мы договорились отмечать свои маршруты сломанными ветками.
Спустя несколько часов что ж они видят? Им навстречу шагает Деревянная Нога в гордом одиночестве.
- Где мальчишка?
- Я оставил его далеко. Он не мог больше идти.
- Сволочь, как ты мог его бросить?
- Он сам попросил меня вернуться назад, где мы разошлись.
В этот момент Деде увидел на единственной ноге этого проходимца башмак мальчишки.
- Так ты его оставил еще и босиком! Хорошенькое дельце! Да еще напялил его же ботинок! Поздравляю! Ты выглядишь как боров по сравнению с нами. Можно подумать, жратвы у тебя было от пуза.
- Да, я нашел большую обезьяну, подранка.
- Повезло.
С этими словами Деде выхватил нож. У Деревянной Ноги был набитый битком узел. Деде догадался, что могло произойти.
- Развяжи-ка узелок. Посмотрим, что там.
Деревянная Нога развязал узел. Показалось мясо.
- Это что?
- Часть обезьяны.
- Сука, ты убил мальчишку, чтобы жрать!
- Нет, Деде. Клянусь, нет! Я не убивал! Он вымотался и умер. А я съел совсем немного. Прости...
Не успел он закончить, как получил нож в живот. Его обыскали и нашли спички в кожаном мешочке. Сволочь, так он еще и спичками не поделился, когда расходились! Короче, они развели костер и с голодухи принялись жарить человечину.
В разгар пиршества появился Гезепи. Они предложили ему присоединиться к трапезе. Тот отказался. Гезепи наловил в море крабов и рыбешек и съел в сыром виде. Он сидел у костра и наблюдал, как Гравили раскладывали куски мяса на углях. В костер пошла и деревянная нога, чтобы лучше горел. В тот день и на следующий он видел, как они ели человечину, даже приметил, какие они выбирали куски - те, что помясистее.
А я все ждал у моря,- продолжал Мариус,- пока за мной не пришел Гезепи. Мы наполнили шляпу маленькими крабами и рыбешкой, пошли к костру Гравилей и там это дело зажарили. Я видел еще много кусков мяса в золе, сдвинутых на край костра.
Через три дня нас подобрала голландская береговая охрана и передала властям из Сен-Лорана-дю-Марони. Гезепи не мог придержать свой язык. Все в палате знают об этом, даже багры. Поэтому я и рассказываю тебе все, как есть. Ты понял, кто такие Гравили. Понял теперь, почему по ночам раздается эта чепуха.
Официально нам предъявляют обвинение в совершении побега при отягчающих обстоятельствах - каннибализм. Хуже всего для меня - защищаться, обвиняя других. Я не в силах этого сделать. На допросе мы все, как один, все отрицали. Мы сказали, что те двое ушли и пропали. На этом я и стою, Папийон.