Поскольку судно подходило к Руаялю со стороны южного фарватера, остров Дьявола пропал из виду. Но еще издали он мне показался огромной скалой, поросшей пальмами. Никаких приметных сооружений. Только несколько желтых домиков с черными крышами, выстроившихся у прибрежной черты. Позже я узнал, что в этих домах содержались политические заключенные.
Мы входим в гавань острова Руаяль, хорошо укрытую за огромным волноломом, сложенным из больших каменных блоков. Возведение этого сооружения, должно быть, стоило жизни многим и многим узникам.
"Танон" дает три гудка и бросает якорь в двухстах пятидесяти метрах от причала, очень длинного. Причал сложен из валунов, скрепленных цементом, и возвышается над водой на три метра. Параллельно причалу идут здания, выкрашенные белой краской. Я читаю черные на белом фоне надписи: "Пост охраны", "Обслуживание судов", "Пекарня", "Администрация порта".
С берега на нас взирают заключенные. Они все не в полосатой одежде арестантов, а в белых брюках и куртках. Тити Белот поясняет, что если ты при деньгах, то на островах вполне возможно иметь приличную и удобную одежду, сшитую по мерке портным. Здесь портные наловчились шить одежду из мешков из-под муки, предварительно отбелив мешковину и выведя все надписи. Он сказал, что почти никто не ходит в арестантской форме.
К нашему судну приближается лодка. Один надзиратель управляет кормовым веслом. Справа и слева от него еще два надзирателя с винтовками. Шесть заключенных в белых брюках, голые по пояс, работают длинными веслами стоя. Они делают мощные гребки. Расстояние между судном и лодкой быстро сокращается. За первой лодкой тянется на буксире еще одна, пустая и по размерам более похожая на спасательную шлюпку. Лодка причалила к судну. Первыми в пустую шлюпку сходят офицеры сопровождения. Они размещаются на корме. Затем в носовую часть садятся два стражника с винтовками. С нас снимают кандалы, но оставляют в наручниках. Мы по двое спускаемся в лодку. Сначала наша группа из десяти человек, а затем восемь человек из группы на верхней палубе. Гребцы налегают на весла. Им предстоит еще одна поездка за остальными. Мы взошли на причал и выстроились у здания администрации порта. Ждем других. Никакого багажа у нас нет. Ссыльные, не обращая внимания на багров, открыто разговаривают с нами, держась на почтительном расстоянии, метрах в пяти-шести. Несколько человек из
моего конвоя дружески приветствуют меня. Сезари и Эссари, два бандита-корсиканца, знакомые мне по Сен Мартен-де-Ре, рассказывают, что работают здесь лодочниками в гавани. В этот момент появился Шапар, про ходивший по делу марсельской биржи. Я его знавал еще во Франции до ареста. Прямо в присутствии стражников он сказал:
- Не волнуйся, Папийон. Положись на друзей. Ты ни в чем не будешь нуждаться в одиночке. Сколько дали?
- Два года.
- Прекрасно. Они скоро пройдут. Потом будешь с нами и увидишь, что жить здесь можно.
- Спасибо, Шапар. Как поживает Дега?
- Он учетчик. Удивляюсь, почему он не пришел. Он будет жалеть, если не повидается с тобой.
Появился Гальгани. Он направился прямо ко мне, а когда стражник попытался преградить ему дорогу, он с силой протиснулся, сказав при этом:
- Неужели вы не позволите мне обнять собственного брата? Не думаю. Что за дикие порядки?! - Он обнял меня и добавил: - Рассчитывай на меня.
Он уже собирался уходить, когда я спросил:
- Чем занимаешься?
- Почтарь в зоне.
- И как?
- Спокойная жизнь.
Сошли на берег остальные и пристроились к нам. С нас сняли наручники. Тити Белота, де Берака и еще нескольких мне не знакомых человек отделили от вашей группы. Стражник скомандовал им: "Пошли в лагерь". При них вещевые мешки с тюремным скарбом. Забросив мешки за плечо, они двинулись по дороге, ведущей, по всей вероятности, в глубину острова. При был комендант островов в сопровождении шести стражников. Сделали перекличку. Все оказались на месте. Передача состоялась. Наше сопровождение удалилось.
- Где учетчик? - спросил комендант.
- Идет, шеф.
Появился Дега. На нем прекрасная белая форма, китель застегнут на блестящие пуговицы. Идет с надзирателем, у обоих под мышками гроссбухи. Они вызывают из шеренг по одному человеку, присваивая ему новый номер: "Заключенный такой-то, номер пересылки такой-то, присваивается номер такой-то. Срок?" - "Столько-то лет".
Подошла и моя очередь. Дега обнял меня, потом еще раз и еще. Подошел комендант.
- Папийон?
- Да, комендант,- сказал Дега.
- Ведите себя хорошо в одиночке. Два года быстро пролетят.
ОДИНОЧНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Лодка готова. Из девятнадцати одиночников десять пойдут первым рейсом. Меня вызывают. Дега спокойно говорит:
- Нет, этот человек отправится со второй партией.
Прибыв на острова, не перестаю удивляться, как тут себе позволяют разговаривать каторжники. Не чувствовалось никакой дисциплины, к надзирателям отношение совсем наплевательское. Дега стоял рядом со мной, мы продолжали беседовать. Он уже знал обо мне все, и о побеге тоже. Люди, которые были со мной в Сен-Лоране, приехали на острова и рассказали ему обо всем. Он деликатно заметил, что сожалеет о моей неудаче. Он выдавал из себя одну лишь фразу, но зато искренне:
- Ты заслуживал успеха. Значит, повезет в следующий раз.
Он даже не сказал мне "мужайся", зная наперед, что мужества у меня хватает.
- Я тут главный учетчик и в хороших отношениях с комендантом. Побереги себя в одиночке. Я буду присылать табак и поесть. Нуждаться ни в чем не будешь.
- Папийон, в лодку!
Настала моя очередь.
- Передай всем привет и спасибо за добрые слова.
Моя нога ступила в лодку. Через двадцать минут причалили к острову Сен-Жозеф. Я отметил для себя, что в лодке было только три вооруженных стражника на шесть заключенных, работавших веслами, да на нас десятерых, отправлявшихся в места не столь отдаленные. Захватить лодку при таких обстоятельствах - пара пустяков. На острове мы попадаем на приемный пункт. Нам представляются два коменданта - обычной тюрьмы и тюрьмы одиночного заключения. В сопровождении стражников мы идем по дороге, ведущей вверх. Там тюрьма "Людоедка". Ни одного узника не встретилось нам на пути. Прошли большие железные ворота, надпись над которыми гласит: "Дисциплинарная тюрьма одиночного заключения". Мрачная силища этой тюрьмы действовала на психику безотказно. Весьма эффективное средство по вышибанию вольнодумства. За железными воротами и высокими стенами - небольшое здание тюремной администрации. За ним три здания побольше - блоки А, В и С. Нас привели в здание администрации. Большая холодная комната. Девятнадцать человек построены в две шеренги. Комендант тюрьмы-одиночки сказал нам свое слово: