— М-м-м… боюсь, у меня для вас неприятная новость, Люциус, но ими заполнены не только спальни. А еще и гостиные, будуары и ванные комнаты. Боевое крещение принял даже бассейн, в котором некоторые решили искупаться нагишом, — Гермиона подняла бокал, будто произнося тост за развратность своих однокурсников.
— Вот как! Спасибо, что предупредили. Завтра утром придется озадачить эльфов генеральной уборкой. Черт! Я все-таки надеялся, что это будет вечеринка по случаю окончания университета, а не оргия, — он качнул головой, пригубливая глоток виски и наблюдая за ней через край бокала.
«Хм… А девочка-то хорошенькая какая выросла… Миниатюрная, соблазнительная. И улыбка ей безумно идет. Какие губки! И ведь не вертихвостка, смотри, какой недюжинный интеллект светится в этих глазах. Глазах цвета моего виски. Будто вся мудрость веков собралась в них…»
Малфой пробежался взглядом по фигурке, облаченной в нарядный сарафан, который облегал ее словно вторая кожа. Тоненькие бретельки, казалось, были готовы скользнуть с плеч, но все же поддерживали лиф, эффектно заполненный полушариями молодой упругой груди. Люциус мысленно пожелал, чтобы они соскользнули — так хотелось увидеть ее соски, и мысленно же рассмеялся, почувствовав, как напрягшийся пах заломило от вожделения. Слишком давно он не желал женщину, и теперь испытывал некоторую неловкость, чувствуя плотское желание к юной девушке, младше его чуть ли не вдвое. Он опустил жадный взгляд на ее ноги, глядя, как сбросившая босоножки прелестная чаровница сжимает и разжимает пальчики, играя с пушистым ворсом ковра.
— А скажите, Гермиона, ваш молодой человек, наверное, будет расстроен тем, что вы пропали с вечеринки без вести? — решился наконец осторожно забросить удочку Люциус.
— О! Никаких спутников сегодня вечером у меня нет, да и не только сегодня, — заразительно засмеялась та. — Молодые люди, как правило, не просят меня о свиданиях. Вот если нужно что-нибудь списать, это ко мне… а отношения… нет, не мое, — и прижала ко рту ладошку, понимая, что сболтнула то, о чем предпочитала молчать.
Люциус довольно кивнул, отвечая ей негромким смехом.
— Мне кажется, вам пора остановиться в употреблении вина, по-моему, вы ничего не ели. Что скажете? Не думаете, что уже немного навеселе? — он потянулся и, забрав у Гермионы бокал, поставил его на стол.
— Нет… я не пьяная, так… просто хорошо вмазана, как сейчас называют подобное состояние, — послушно отдав бокал, та закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.
— Вмазана? Хм-м… Очень напоминает «смазана». Интересно звучит. Я б даже сказал — возбуждающе, — не удержался и обжег ее взглядом Люциус.
— Мистер Малфой… вы никак пытаетесь соблазнить меня? — от удивления Гермиона подняла голову обратно.
— А вы готовы к тому, чтобы вас соблазнили? — задав столь провокационный вопрос, Малфой лениво глотнул виски и внутренне напрягся в ожидании ответа.
Пару мгновений Гермиона молча глядела на него. Одному Мерлину было известно, сколько лет образ Люциуса Малфоя волновал воображение золотой девочки магической Британии.
«Конечно же да! И давно!» — ужасно хотелось воскликнуть ей, но остатки здравого смысла настоятельно не рекомендовали делать этого.
Нарочито не торопясь, Гермиона скользнула взглядом по длинным платиновым прядям, сознательно избегая следящих за ней серых глаз, по широкой груди и плечам, скрытых застегнутой шелковой рубашкой, по длиннющим ногам, одетым в черные брюки, пах которых ощутимо выпирал, пока не дошла до голых ступней. Эти ступни стали последней каплей, закончившей ее внутренний спор с самой собой.
— Попробуйте… — улыбнувшись, Гермиона поднялась с кресла и подошла к нему почти вплотную. — Может быть, и получится.
— Неужели надеетесь, что не получится? — от мягкого окутывающего аромата жасмина голова Люциуса ощутимо закружилась.
— Не знаю. Мой опыт ограничен юнцами, мало чего понимающими в том, что может понравиться и не понравиться женщине. Поправьте, если я ошибаюсь, но, кажется, вы знаете об этом немного больше… — она медленно расстегнула пуговицу на лямке сарафана. — Так что, если сможете пообещать, что я не пожалею об этом опыте, то я ваша…
Договорив фразу, она уже покончила со второй лямкой, спустила сарафан к ногам и вышла из него, аккуратно отбросив носочком в сторону.
Глядя на молоденькую ведьму, стоящую перед ним лишь в крошечном клочке голубого кружева, изображавшего трусики, Малфой понял, что ответить ничего не может. Да что там ответить! И дышалось то с трудом. Девчонка оказалась еще прелестней, чем рисовало возбужденное донельзя воображение. Небольшие, но аппетитные грудки с уже слегка затвердевшими розовыми сосками были просто обворожительны. Мягкий изгиб талии словно звал прикоснуться, переходя в красивую линию бедер, а на плоском животике не красовалось ни малейшей выпуклости. Словом, вся она оказалась мягкой и нежной, и Малфой откровенно не мог дождаться, когда же это воплощение расцветающей женской чувственности окажется у него в руках.
Он подался вперед и поставил свой бокал на журнальный столик.
— Могу лишь поклясться, что ни одна женщина не расставалась со мной неудовлетворенной, — голос его звучал низко и чуточку хрипло. — Да, я не мальчик, Гермиона, уверяю тебя.
Не выдержав, Люциус обхватил ее за талию и уткнулся лицом в живот, целуя и облизывая мягкую бархатистую кожу в области пупка.
— О-о… — по телу Гермионы пробежала дрожь, и она запуталась пальцами в длинных светлых прядях, прижимая его к себе еще крепче. — Люциус…
Малфой же кружил и кружил языком, оставляя на ее теле невидимые следы, а потом скользнул пальцами по бедрам и, стянув полоску кружева вниз, усадил Гермиону на себя верхом.
— Наклонись ко мне… Ниже, — он коснулся ладонью шеи и заставил девушку опустить голову вниз.
Их поцелуй был жарким и страстным, почти свирепым, и Гермиона отстраненно подумала, что от него наверняка останутся синяки и распухшие губы. Но как же не хотелось прекращать этот поцелуй! Как хотелось отдаться на волю давно желанного мужчины — мудрого и опытного, игравшего в любовные игры в совершенно другой лиге.