Резкий тон Флинна был как сигнал, дающий мне понять, что сценарий изменился. Так что самым естественным поступком в мире было отбросить волосы за плечо и сказать:
— Я не ем и не практикуюсь.
— Тогда несколько дополнительных шлепков за твой острый язык, — промолвил он. — А теперь встань и разденься.
Этот приказ выбил меня из колеи.
— Ч-что?
— Ты меня слышала.
Кровь застучала у меня в ушах. Он хотел, чтобы я разделась догола на кухне?
Его взгляд стал жестким.
— Тебе нравится твоя одежда?
— Да, — автоматически ответила я, вопрос застал меня врасплох.
— Тогда будь хорошей девочкой и делай, как я говорю. Потому что, если мне придется подойти к тебе, я ее просто сорву.
Он бы так поступил. Обещание читалось в его глазах, которые светились предвкушением, как будто он надеялся, что я откажусь от его приказа. Флинн снова скрестил руки на груди, и его бицепсы выпирали под плотной тканью рубашки. Если бы этот мужчина хотел раздеть меня, он мог бы добиться своей цели так же легко, как прихлопнуть комара.
Дрожа от волнения и желания, я встала и сняла свитер и леггинсы.
Это похоже на купальник. На пляже я показываю больше.
— И лифчик тоже, малышка, — его взгляд опустился ниже. — Трусики могут остаться... пока.
Я заколебалась.
— Быстрее, красавица, пока я не передумал.
Мой пульс участился, и я поспешила подчиниться, нащупывая крючки на спине. Я оделась скорее для удобства, чем для сексуальной привлекательности, и мой бюстгальтер и стринги были из простой черной хлопчатобумажной смеси, предназначенной для отвода влаги.
Не то чтобы материал был мне сейчас полезен. От волнения у меня под мышками выступили капельки пота, когда я спустила бретельки и отбросила бюстгальтер в сторону, позволив груди свободно покачиваться. Соски торчали из груди, острия были твердыми и ноющими.
Боль усилилась, когда взгляд Флинна задержался на каждом из них, прежде чем скользнуть вниз по моему животу к соединению бедер.
— Ты мокрая, милая?
— Нет, — солгала я.
Его голубые глаза встретились с моими. Выражение лица Флинна было нейтральным, но в голосе слышалась сталь.
— Ты же не станешь мне лгать, правда, малышка?
Я прикусила нижнюю губу, прежде чем покачать головой.
— Нет.
— Нет, что?
Если это было возможно, мои соски напряглись еще сильнее. Краем глаза я заметила, как по моей груди расползается румянец.
— Нет, Папочка, — прошептала я.
Флинн отодвинул свой стул и похлопал себя по колену.
— Есть только один способ узнать, не так ли, малышка? Иди сюда.
Мои ноги двигались сами по себе, я даже не осознавала этого. Он притянул меня к себе, как тягач, и не успела я опомниться, как оказалась лицом вниз у него на коленях, мои груди прижались к его бедрам, а кончики моих волос волочились по паркету.
Меня окружал запах Флинна — сосны и кожи, смешанный с чистым, пряным ароматом, который принадлежал только ему. Его бедра были твердыми под моими грудями и животом, ткань его брюк слегка царапала мою обнаженную кожу. Мое лицо горело, но это было ничто по сравнению с жжением между ног. Мой клитор пульсировал так сильно, что мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать.
Он провел большой ладонью по одной ягодице, затем по другой.
— Твоя кожа как шелк, — пробормотал он. — Раздвинь немного бедра.
Какой-то озорной порыв заставил меня сжать их вместе.
Шлепок раздался из ниоткуда — резкий удар, заставивший меня дернуться и вскрикнуть. Я уперлась пальцами ног в твердый пол, мои мышцы напряглись. Он нанес мне еще три быстрых шлепка подряд, и звук его ладони по моей обнаженной плоти был непристойно громким.
Инстинкт заставил меня приподняться, но Флинн прижал меня к себе, положив ладонь мне на спину. Другой рукой он ласкал то место, которое только что отшлепал.
— Это было смакование, малышка. Продолжай упрямиться, и я уделю твоей непослушной попке все свое внимание. Тебе, наверное, это не понравится, но, уверяю тебя, мне понравится. А теперь откройся, чтобы я мог убедиться, что ты была честна со мной.
— Нет! — я ахнула, и мне было нетрудно сыграть свою роль. Рука, удерживавшая меня, была очень реальной, и мои ягодицы горели от его ударов. Если это была дегустация, то основное блюдо должно было быть чертовски вкусным.
И все же, мое лоно сжималось и разжималось, мои внутренние мышцы дрожали. Казалось, все мои нервные окончания сосредоточились в клиторе, который пульсировал от желания.
Следующий шлепок заставил меня наклониться вперед на его коленях, заставив меня взвизгнуть.
— Перестань быть избалованной девчонкой и покажи мне свою киску, малышка.
Я сильно заерзала, умудрившись приподняться на локте, чтобы посмотреть на него через плечо.
— Я не обязана тебе ничего показывать!
— Это мы еще посмотрим, — прорычал Флинн, и от этого ворчания у меня в животе заурчало. Он схватился за заднюю часть моих трусиков и потянул их вверх, проталкивая хлопчатобумажную ткань между моими складками.
Давление пришлось прямо на мой клитор, заставив меня сделать глубокий вдох. Мои бедра сами собой дернулись, и они раздвинулись.
Его смешок был низким и мрачным.
— Ты маленькая лгунья. Ты промокла насквозь. — Он прижал пальцы к моему влагалищу, между нами не было ничего, кроме тонкого слоя хлопка. — Твои трусики промокли насквозь, не так ли?
Единственным ответом, который я смогла выдавить, был приглушенный стон. Я представила, как мы выглядели — он в своей темной лыжной одежде и я, почти обнаженная, лежащая у него на коленях, с трусиками, засунутыми между влажных складок, и губами, скользкими и припухшими с обеих сторон. От этой мысленной картины мой клитор запульсировал сильнее, и я задвигала бедрами в отчаянной попытке найти трение о хлопок, раздвигающий мою киску.
Флинн сразу заметил, что я делаю, и сильно шлепнул меня по заднице.
— О нет, ты этого не сделаешь. Если ты хочешь кончить, ты должна сначала это заслужить.
— Это нечестно! — закричала я, притворяясь лишь отчасти. Он сказал, что мы будем играть столько, сколько он захочет. Сколько он собирался заставить меня вытерпеть, прежде чем доведет до оргазма?
— Это совершенно справедливо. Ты солгала о том, что у тебя мокрая киска. В следующий раз, когда я задам тебе вопрос, я ожидаю услышать правду. — Он рывком стянул стринги с моих бедер и с громким щелчком стянул их с лодыжек.
Это не должно было иметь значения. Стринги все равно ничего не прикрывали. Но по какой-то причине от того, что я была полностью обнажена, меня охватила дрожь уязвимости. Наконец-то я была обнажена перед ним, мои ноги все еще были раздвинуты настолько, что Флинн мог видеть мои влажные складки и сморщенный задний проход. Если бы кто-то вошел, если бы кто-то увидел нас и услышал, как мы разговариваем, он бы либо вызвал полицию, либо с криками убежал.
Из ниоткуда перед моим мысленным взором возникло лицо Марка.