Итак, в обоих случаях я права.
— Элли Руссо, — сказала я своему отражению, — ты себя переоценила.
Повинуясь внезапному порыву, я приподняла фланель и повернулась так, чтобы видеть в зеркале свой зад. При виде моих покрасневших ягодиц, волна вожделения пронзила меня между ног. Там образовалась пара синяков, и я дотронулась до них дрожащими пальцами.
Голос Марка снова вторгся в мои мысли.
«Что, черт возьми, с тобой не так, Элли? Ты что, с ума сошла?»
Что бы он подумал, если бы увидел меня сейчас?
Я уронила полотенце, когда меня захлестнула волна чувства вины. Я не могла выйти замуж за Марка, но он еще не знал об этом.
Я представила, как объясняю, почему отменяю нашу свадьбу.
«Я встретила парня во время схода лавины, и он отвел меня в свою бревенчатую хижину и отшлепал так сильно, что остались синяки. Так что я, пожалуй, побуду у него какое-то время. Извини за дегустацию торта».
Мой отец больше никогда не станет со мной разговаривать.
Конечно, он уже готов к этому, когда я не вернусь в Лос-Анджелес завтра. А Лоренцо Руссо никогда не отказывался от своего слова. Он не собирался начинать сейчас, даже если бы это означало оставить меня без гроша в кармане и оторвать от единственной семьи, которую я когда-либо знала.
Слезы защипали мне глаза… затем нахлынул гнев, и я смахнула их. Я была не первым человеком, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни. Моя фотография начала приносить небольшие деньги. Я не собираюсь разбогатеть на этом — по крайней мере, поначалу, — но я не боялась тяжелой работы.
Запах Флинна исходил от моей рубашки, и волна чувства вины снова нахлынула на меня. Он заслужил полную историю, а не только неубедительную, полуправдивую версию о том, что мой отец хотел, чтобы я присоединился к семейному бизнесу.
Я посмотрела на себя в зеркало.
Сегодня вечером.
Я расскажу ему об этом сегодня вечером. И в то же время я скажу ему, что я почти уверена, что влюбляюсь в него.
Румянец на моих щеках стал ярче. Мои волосы все еще были собраны в его кособокий пучок, поэтому я распустила их и встряхнула тяжелой массой, которая была волнистой от сырости, когда он завязал его мне на макушке. Быстро порывшись в ящиках туалетного столика, я нашла расческу для волос и расчесала спутанные пряди, а затем собрала их в высокий хвост.
Еще немного покопавшись, я обнаружила зубную щетку, всё ещё лежащую в упаковке, и слегка торжествующе вздохнула, предвкушая свежее дыхание с ароматом мяты. Я почистила зубы, поморщилась, умывшись мылом, и в последний раз пригладила волосы, прежде чем выйти из спальни и отправиться осматривать остальную часть дома.
Далеко я уйти не успела. На полпути по коридору меня остановила прозрачная витрина. Это была стеклянная витрина, а внутри висела бронзовая медаль с выгравированным олимпийским логотипом. За ней была фотография Флинна на лыжах с поднятыми руками. Его голова была откинута назад, а красивое лицо расплылось в торжествующей улыбке. В каштановых волосах виднелась предательская седина.
Мое сердце сжалось. Он сказал, что потерял свою золотую медаль, так что бронза, вероятно, была всем, что у него осталось.
— Я храню ее как напоминание, — произнес Флинн позади меня.
Я обернулась и увидела, что он прислонился к дверному проему кухни.
— Я... я даже не слышала, как ты вошел!
— Я старался вести себя тихо. — Он оттолкнулся от стены и медленно подошел ко мне. — Ты должна была спать.
— Я проснулась.
— Очевидно, — тихо ответил он.
Его широкие плечи заполнили весь коридор, а выражение его глаз заставило меня отступить на шаг или быстро прикрыть спину. Несмотря на это, внизу живота у меня вспыхнул жар. Он переоделся в джинсы и еще одну облегающую термофутболку, а его рыжевато-каштановые волосы были взъерошены, как будто он проводил по ним руками.
Он подошел ко мне и поднял пластиковый пакет, наполненный рисом.
— Кто-то из ребят из поисково-спасательной команды нашел телефон недалеко от места схода лавины. — Он встряхнул сумку, и из-под зерен появился смартфон.
Мой желудок нервно сжался.
— Это мой. — Я безошибочно узнала чехол для телефона, который заказала в Интернете. Я была так взволнована, когда он пришел по почте. Теперь это было последнее, что я хотела увидеть.
— Пока он не включится, но мы дадим ему несколько часов высохнуть, — его взгляд смягчился. — Но камеры не видно, милая. Мне жаль.
— Все в порядке. — Я попыталась изобразить улыбку. — Это моя вина, что я не поняла, что меня чуть не раздавило снегом.
Он изучал меня с непроницаемым выражением лица, черты его лица были напряженными и замкнутыми. Это так резко контрастировало с его обычной легкой улыбкой и поддразнивающим выражением лица, что волосы у меня на затылке встали дыбом.
— Флинн? Что-то не так?
— Нам не обязательно ждать, пока заработает твой телефон. Ты можешь воспользоваться моим. И я думаю, тебе следует позвонить своей семье и сообщить им, где ты находишься.
Глава 8
Флинн
Элли посмотрела на меня так, словно я только что заговорил на непонятных языках. Ее глаза расширились, а лицо побледнело. Затем она, казалось, взяла себя в руки.
— Зачем мне это делать? Моя семья знает, что я на Аляске.
— Я имел в виду здесь, со мной. Если они слышали о сходе лавины, они могут беспокоиться.
Она заговорила быстро.
— Они не слышали и не беспокоятся. — Она вздернула подбородок, и впервые с тех пор, как мы познакомились, её тон был жестким. Почти пренебрежительным. — Мне не нужно никому звонить, Флинн. Поверь мне, дома обо мне никто не беспокоится.
— Хорошо, — медленно произнес я. В ней был вид загнанного в угол животного, как будто она могла убежать, если я буду давить на неё слишком сильно. — Ты упоминала что-то о том, что тебе нужно вернуться в Лос-Анджелес к завтрашнему вечеру.
— Я решила остаться на Аляске ещё немного.
У меня сдавило грудь, и я понял, что это за чувство.
Надежда.
Часть меня хотела расспросить её подробнее. Например, что означало «еще немного» и имело ли это какое-то отношение ко мне. Или она пересмотрела все свои планы на поездку, потому что нашла что-то, что заставило её захотеть остаться здесь. Но я не знал, какой ответ получу. А пока она была в моем доме и носила мою рубашку. Она ела за моим столом и спала в моей постели.
До этого она планировала уехать.
Теперь она не собиралась. По крайней мере, пока.
Мы смотрели друг на друга в узком коридоре, и вокруг нас клубилась неуверенность, как будто ни один из нас не хотел первым разрушить созданный нами временный мир.