Без предупреждения её лицо исказилось.
Меня охватила тревога.
— Элли?
Она опустила голову, как будто хотела стать как можно меньше.
— Прости меня.
Я не подумал. Просто бросил пакет с ее телефоном на пол, подхватил её на руки и отнес на диван в гостиной, где сел в углу и прижал её к своей груди. Стараясь говорить, как можно мягче, я спросил:
— Милая, что все это значит?
От этого она заплакала ещё сильнее.
Меня охватила тревога. Я усадил её и убрал волосы с её лица.
— Элли, поговори со мной. Тебе больно? Я был слишком груб с тобой ранее?
Она посерьезнела.
— Нет! Дело совсем не в этом.
— Тогда в чем дело? Что тебя так расстраивает?
— Я... — она глубоко вздохнула, её большие карие глаза застыли. — Когда я сказала, что хочу остаться, твоё лицо стало непроницаемым. Как будто ты не ожидал этого услышать, и ты...
— Что?
Слеза скатилась по ее щеке.
— Может быть, хочешь, чтобы я ушла, — прошептала она.
— Откуда у тебя такая идея? — я снова погладил её по волосам и попытался пошутить. — Разве ты не помнишь моё предложение об оладьях и неограниченном количестве оргазмов?
— Я думала, ты шутишь. Я имею в виду, ты не просил меня вторгаться в твою жизнь. Я просто появилась и...
— Эй. — Я взял ее за подбородок. — Во-первых, я рад, что ты появилась. Во-вторых, я никогда не шучу на такие темы. Особенно об оладьях.
Она слабо улыбнулась мне.
— Правда?
— Вот тебе крест.
Я, как влюбленный дурак, нарисовал на груди крестик. Но ей было так чертовски хорошо у меня на коленях, от ее теплого тела пахло клубничной пеной для ванны и кондиционером для белья, которым я пользовался для своих простыней. И Элли сказала мне, что хочет остаться. Я был счастливчиком и не собирался подвергать это сомнению. Я просто собирался наслаждаться ею.
— Иди сюда, — сказал я, притягивая её к своей груди. Алисия всхлипнула, и я обнял её крепче, изо всех сил стараясь не обращать внимания на мягкие изгибы ее тела. Было очевидно, что под рубашкой у нее ничего нет, и было бы проще простого просунуть под нее руки и исследовать. Но сейчас ей больше нужен был комфорт, чем секс.
Я схватил пульт от телевизора и включил первое, что попалось на глаза, — одно из тех шоу о недвижимости, где супружеской паре приходится выбирать между тремя домами. Я оставил лампу включенной, поэтому комната погрузилась в мягкий полумрак, когда день, наконец, погрузился в ночь. Элли прижалась ко мне, поджав под себя длинные ноги. Пока пара спорила о преимуществах гаража на две машины по сравнению с готовым подвалом, я стянул ботинки и носки. Когда я проделывал последнее, Элли что-то пробормотала мне в подбородок.
— Ты можешь снять носки, не используя руки?
— Только что сделал это, куколка.
— Это... впечатляет.
Я улыбнулся, глядя в ее макушку.
— Когда после целого дня катания на лыжах у тебя немеют руки, ты учишься импровизировать.
Она помолчала с минуту. Затем:
— Что ещё ты можешь сделать, не используя свои руки?
Моя улыбка стала шире. Я провел ладонью по ее конскому хвосту, который был толстым, как веревка.
— Не начинай игры, в которые не сможешь играть, красавица. — Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, я провел ладонью по её спине и крепко сжал ее попку.
Как и ожидалось, Элли зашипела, и ее голос дрогнул от дискомфорта.
— Ты не обязан, — ее голос сорвался, когда я еще раз сжал её, — шлепать меня на этот раз.
Я снял её со своих колен и усадил на сиденье рядом с собой.
— Боюсь, что это не так, милая. Я уже говорил тебе, правила устанавливаю я, — я выключил телевизор и отбросил пульт в сторону.
— Эй! — она поднялась на колени, фланелевая рубашка задралась до бедер. — Я смотрела это!
— Пора спать. Уже поздно, и я устал. Ты тоже, даже если ты слишком упряма, чтобы признать это.
Ее грудь вздымалась и опускалась, а дыхание участилось. Элли перебросила свой конский хвост через плечо.
— Я не устала! Я немного вздремнула. — В ее взгляде был вызов, но также и легкое опасение — как будто она отчаянно хотела поиграть, но нервничала из-за того, что я снова навалюсь на нее.
Умная девочка.
Потому что я определенно собирался отшлепать её по заднице.
Я постарался, чтобы мой голос звучал твердо.
— Ты также встала с постели, когда я велел тебе оставаться на месте. Затем ты взяла мою одежду,— быстрыми движениями я расстегнул несколько первых пуговиц на ее рубашке. — Ты знаешь, что случается с маленькими девочками, которые роются в чужих шкафах?
Она схватила меня за руки.
— Не надо...
Я разорвал рубашку. Изношенная ткань легко порвалась, пуговицы звякнули о деревянную поверхность. Еще один рывок, и Элли оказалась обнаженной, если не считать гольфов.
— Флинн!
Я усадил её себе на колени, прежде чем она успела издать удивленный вздох.
— Неправильное имя, детка. Сколько раз мне нужно надавать тебе по заднице, прежде чем ты вспомнишь, как меня называть?
— Папочка, пожалуйста, не надо... — она снова задохнулась, когда я нанес первый удар. Затем она закричала, когда я продолжил, нанося удары по отметинам, которые оставил в первый раз. Воздух наполнился звуками резких шлепков и ее сдавленными криками.
— Ой, не надо! — она заерзала и попыталась прикрыть задницу руками. — Очень больно. Остановись! Пожалуйста!
Я схватил её запястья одной рукой и прижал их чуть выше её дрожащей попки.
Она напряглась для нового удара, затем издала сдавленный стон, когда я просто положил ладонь на ее покрасневшую ягодицу. Её сердце бешено колотилось у моих бедер, а ее длинные ноги раскинулись по подушкам, и от этих чертовых носков мой член стал твердым, как наковальня. Я похлопал её по заднице, и она подпрыгнула, отчего меня пронзило темное наслаждение.
— Есть одно слово, которое останавливает это. Ты либо используешь его, либо лежишь смирно и терпишь удары, как хорошая девочка. А когда я закончу, ты скажешь: «Спасибо, папочка».
Ее плечи приподнялись, когда она сделала резкий вдох.
— Я не благодарю тебя за то, что ты отшлепал меня... — вскрикнула она, когда я снова начал поднимать ладонь, и та врезалась в её трепещущую плоть.
— Ты еще поблагодаришь меня, — предупредил я, крепче сжимая ее запястья, когда она снова начала извиваться. — А если нет, мы будем повторять это упражнение, пока ты не научишься хорошим манерам.
Ответом её был сердитый крик, затем серия болезненных взвизгов, когда я отшлепал ее сильнее, и шлепки эхом разнеслись по комнате. С каждым ударом ее тело наклонялось вперед, а бедра дергались, когда Элли пыталась увернуться от моей руки. Ее попка покрылась пятнами и приобрела сердитый вид, упругие изгибы стали горячими на ощупь.
— Прекрати! — всхлипнула она. — Я скажу тебе спасибо!
— Рад это слышать, малышка. Но я ещё не закончил с этой попкой.
От нее исходил прилив энергии, Элли крутила ногами, как ножницами. Я держал ее запястья прижатыми к спине, продолжая шлепать, и мой член напрягся при виде красных отпечатков моих ладоней, разбросанных по ее заднице.