Подбородок под темной бородой был точеным, а его профиль вполне уместно смотрелся бы на обложке «GQ». Из-под шапочки виднелась прядь волнистых каштановых волос, собранных в пучок на затылке. У него были темные и густые ресницы, за которые большинство женщин отдали бы жизнь. От него исходила аура чего-то знакомого... как будто я должна была его знать. Но это было невозможно. Я никого не знала на Аляске, не говоря уже об этом высоком бородатом мужчине.
Грузовик попал в колею, и меня отбросило к его боку. Он схватил меня за ногу и удержал, его большая рука накрыла большую часть моего бедра. Мои леггинсы были рассчитаны на сильный мороз, и ткань была плотной. Несмотря на это, его ладонь была как клеймо на моей коже, ощущение было настолько неожиданным и интимным, что я отползла на свою сторону кабины.
Сердце бешено колотилось, я вцепилась в край сиденья, а в голове пронеслись три мысли.
Великан только что спас меня от лавины.
От него пахло вечнозелеными растениями и кожей.
И он был самым сексуальным парнем, которого я когда-либо видела.
Глава 2
Флинн
Умный мужчина не сводил бы глаз с узкой, как черт, тропинки, ведущей вниз с горы, или со снежной завесы в зеркале заднего вида.
С другой стороны, любой здравомыслящий мужчина постарался бы отвести взгляд от женщины на моём пассажирском сиденье. Даже в зимней походной одежде было очевидно, что она создана для греха. Пуховик почти не скрывал её округлостей, а теплые леггинсы облегали длинные стройные ноги и упругую попку, которую я до сих пор ощущал на ладони.
Все остальное в ней так же отвлекало. Шоколадно-каштановые волосы обрамляли лицо в форме сердечка с высокими скулами и розовыми губами, которые соблазнительно изогнулись, когда я подошёл к ней на горе. Её кожа была безупречной, с персиковым оттенком, который, казалось, переливался на солнце. Ее глаза были на пару тонов светлее волос — такого мягкого, жидкого каштанового цвета, который согревал вас изнутри.
Она вцепилась в сиденье, её наманикюренные пальцы сжали кожаную обивку. Но ее взгляд был тяжелым, когда она изучала меня, словно пытаясь запомнить мои черты.
Что было неудивительно, учитывая, что я только что стащил её с платформы, как мешок с картошкой. Во мне было шесть футов пять дюймов роста(прим. перев. 195,58 см), и я был в основном мускулистым. Она, вероятно, планировала позже дать мое описание полиции.
Я оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть на неё.
— Теперь ты в безопасности. Я не причиню тебе вреда.
Она фыркнула.
— Ты хочешь сказать, что не будешь меня шлепать?
Одного упоминания об этом было достаточно, чтобы у меня задрожали ладони. Она была стройной, но её попка была приятно пухлой.
И именно о таких вещах мне не следовало бы думать.
Я бросил на неё ещё один быстрый взгляд.
— Я прошу прощения за это. Но, если ты помнишь, ты ударила меня по спине, и нас обоих чуть не убило снегом.
Её губы дрогнули, и она ослабила свою смертельную хватку на сиденье.
— Ты этим зарабатываешь на жизнь? Останавливаешь снежные убийства?
Тропа вывела на грунтовую дорогу, и я сбавил скорость.
— Вообще-то, да. — Я кивнул на пластиковую наклейку, свисавшую с зеркала заднего вида. — Я руковожу поисково-спасательной программой на горе Сандерфелл.
— Там целая программа? Я думала, что Сандерфелл — это маленькая гора. — Она заправила за ухо прядь шоколадно-каштановых волос. — Хозяйка отеля, в котором я остановилась, сказала, что это место подходит для начинающих альпинистов.
Потребовалась секунда, чтобы её слова дошли до моего сознания. Я был слишком занят, следя за движением её густых атласных волос. Они должны были доходить ей почти до талии — такую длину один из моих приятелей по поисково-спасательной команде назвал «прической женского общества», основываясь на своей идиотской теории, что девушки из колледжа отращивают длинные волосы, чтобы привлечь мужей. Выпив немного пива, он любил разглагольствовать о том, что первое, что сделала его жена после свадьбы, — это подстригла волосы.
«— Знаешь, что я ей сказал? — произнес он. — Я сказал ей, что если захочу трахнуться с парнем, то просто подрочу».
Что, вероятно, объясняло, почему она теперь была его бывшей женой.
Мой приятель был придурком, но, возможно, он был прав в своей теории о прическах для женского клуба. Потому что женщина рядом со мной выглядела недостаточно взрослой, чтобы пить.
— Сэр?
Её мягкий голос вернул меня к действительности. Чёрт. Я пялился на нее, как чертов развратник. И это «сэр» направилось прямиком к моему слишком-взрослому-для-нее члену. Если она еще раз назовет меня так, мне будет очень больно.
Мой голос прозвучал грубее, чем я хотел, когда я сказал:
— Меня зовут Флинн.
Она наклонила голову.
— Приятно познакомиться, Флинн. У тебя есть фамилия?
— Да. — И лучше было не говорить её. Хотя, она, вероятно, не узнала бы этого. Потому что она была слишком молода. Мне приходилось постоянно напоминать себе об этом факте.
Прошла секунда, затем девушка ответила:
— Ну, моя фамилия Руссо. Меня зовут Алисия, но все зовут меня Элли. — Она, казалось, спохватилась, затем добавила: — Кроме моего папы.
Меня не касалось, почему её отец не использовал ее прозвище. На самом деле, мне было лучше не знать. Подобные личные подробности укрепляют связи между людьми — тончайшие нити, которые могут размножаться и образовывать нечто более существенное.
Вот только в её тоне чувствовалась скрытая грусть. Это было так тонко, что она, вероятно, даже не осознавала этого. Но любой, кто живет на Аляске достаточно долго, учится слушать. Когда выживание зависит от того, услышишь ли ты медведя или лавину до того, как они успеют тебя убить, разговоры становятся второстепенными по сравнению с тем, чтобы держать ухо востро.
Я свернул на служебную дорогу, которая вела в сторону от горы.
— Почему он не называет тебя Элли?
— О, ну, эм... — она, казалось, удивилась моему вопросу. Её щеки порозовели, и Алисия снова заправила прядь волос за ухо. Она втянула нижнюю губу в рот, затем прикусила её, и одним белым зубиком превратила ее в пухлую, блестяще-розовую.
Мой член напрягся, и я подавил стон. Как будто ситуация была недостаточно ужасной, меня окутал аромат Алисии, пьянящее сочетание цветов и конфет. От нее пахло сладко и дорого.
Опасно.
Чем скорее она уберется из моего грузовика, тем лучше.
— Все в порядке, — произнес я, — ты не обязана мне ничего говорить.
— Нет, я хочу. — Ее взгляд снова упал на меня, и тяжесть этого взгляда стала сильнее, когда ее голос стал задумчивым. — Это, наверное, звучит странно, но я чувствую, что знаю тебя.
Черт. Я не отрывал глаз от дороги.
— Ты говорила о своем отце, — напомнил я ей.
Она слегка покачала головой.
— Верно. Он говорит, что это звучит безвкусно. — Она пренебрежительно махнула рукой. — Слишком по-американски, понимаешь?