Я не понял, но промолчал. Если бы она захотела продолжить разговор, я бы позволил ей. Все, что угодно, лишь бы увести разговор в сторону от меня.
— Мой отец итальянец, — сказала она. — То есть, прямо с корабля. Они с мамой приехали в Штаты, когда им было чуть за двадцать. Они прожили в Филадельфии несколько лет, прежде чем переехать в Калифорнию.
— Вы оттуда?
— Да. Лос-Анджелес.
— Это многое объясняет, — хмыкнул я.
Алисия снова наклонила голову — очаровательный жест, который вызвал у меня странное желание протянуть руку и прижать ее к себе.
Чего я бы не стал делать. Черт возьми.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Ничего.
— Ты сказал, что это многое объясняет. Ты должен был что-то иметь в виду. Что ты подразумевал?
Я смотрел на неё достаточно долго, чтобы заметить её поджатые губы и нахмуренные брови. Даже раздраженная, она была очаровательна. И, очевидно, она не собиралась оставлять это так.
— Во-первых, твоя одежда, — произнес я.
Алисия оглядела себя, нахмурившись еще сильнее.
— Что с ней?
Я проглотил ворчание.
— Все новое и высшего класса. Каждую весну начинающие туристы с юга приезжают на Аляску за каким-нибудь грандиозным приключением. Они думают, что дорогое снаряжение убережет их от опасности. — Я многозначительно посмотрел на нее и добавил: — А потом они оказываются в эпицентре лавины.
— Я не попадала под нее, — сказала она, и вокруг нее повисла аура протеста. — Это просто случилось.
— Ты не слышала, как шелестит снег? Это похоже на рев товарного поезда. Ты не пропустишь этот звук, малышка.
Как только нежность сорвалась с моих губ, я хотел вернуть её обратно. Но было уже слишком поздно. Слова повисли в воздухе, как пар.
Черт, черт, черт, черт, черт.
Я приготовился к тому, что она бросится к двери и выскочит.
Но Алисия была спокойна, как будто изучала пар так же пристально, как до этого изучала меня. Между нами возникла странная энергия, как в напряженный момент перед ударом молнии. Волосы у меня на затылке встали дыбом.
Ее ответ был мягким, почти хрипловатым.
— Я не ребенок. Мне двадцать два.
Я вцепился в руль. Энергия усилилась. А может, это просто вожделение затуманило мой разум.
У меня затрещало радио, заставив нас обоих подпрыгнуть.
Из динамика раздался женский голос.
— Ферг, ты там в порядке?
Я наклонился вперед и схватил микрофон.
— Эй, Бренда. Здесь все хорошо. Я подстраховал туриста, и мы возвращаемся в домик.
— 10-4. Док уже уходит.
— Спасибо.
Радио снова затрещало и замолчало.
Элли переводила взгляд с радио на меня.
— Что происходит? Куда ты меня везешь?
— Возвращаемся ко мне, чтобы врач мог тебя осмотреть.
Слава богу. Как только Элли получит медицинское заключение, она сможет идти своей дорогой и не будет занимать мою голову.
Она напряглась.
— Мне не нужен врач.
— Таков протокол. Любой, кого снимут с горы, увидит Дока.
— Но... — она бросила безумный взгляд в сторону пассажирского окна. — У меня на вершине горы фотоаппаратуры на пятнадцать тысяч долларов! Мой телефон там! Я не могу его просто так оставить. — Ее волнение росло. — И я должна быть в Лос-Анджелесе завтра вечером.
— Что ж, сегодня ты пойдешь со мной, и тебя осмотрит врач.
— Мне не нужен врач!
Я пожал плечами.
Ее раздражение было ощутимым.
— Наверное, мне следует предупредить тебя, что я не очень хорошо выполняю указания.
— Очевидно. Вдоль тропы развешано около полудюжины знаков, предупреждающих о сходе лавин.
Она издала тихий разочарованный звук, который граничил с рычанием. В тот же миг я ощутил еще больше ее запаха.
Я вдохнул через рот.
Да, это не помогло. Мой член в лыжных штанах был как стальной прут.
Несколько минут мы ехали молча. Все это время Алисия бросала на меня взгляды украдкой. Каждый из них, казалось, обжигал мне кожу, усиливая мое желание еще на одну неприятную ступеньку. Как раз в тот момент, когда я собирался приказать ей держать глаза при себе, она отбросила свои блестящие волосы за плечо.
— Ты не можешь указывать мне, что делать, ты же понимаешь это.
Я резко поднял на нее взгляд, желание горело по моим венам, как ракетное топливо. Она произнесла это как вызов, почти приглашение. Хотя, возможно, она не имела в виду именно это.
И всё же она смотрела на меня, вздернув подбородок, её тёмные глаза были слегка прикрыты тяжелыми веками. Её щеки порозовели, как будто она понимала, что сказала что-то немного неуместное. Её грудь поднималась и опускалась, дыхание было слишком быстрым для того, кто просидел так десять минут.
Мой член пульсировал.
Будь профессионалом.
Я не был каким-то зеленым юнцом, флиртующим с симпатичной девушкой. Я был тридцатичетырехлетним мужчиной, имеющим работу, которую я очень хотел сохранить.
Но моему телу было тяжело вспоминать об этом. Может быть, потому, что большая часть моей крови в данный момент перенаправлялась от мозга к члену. Поэтому я не ответил Элли Руссо спокойно и вежливо.
Вместо этого я посмотрел прямо в ее влажные глаза и сказал:
— Сейчас ты на моей горе, милая. И пока я не скажу иначе, ты будешь делать в точности то, что я тебе скажу.
Глава 3
Элли
Слова Флинна были подобны повороту ключа в замке. Только что я была рациональной, ответственной Элли, которая беспокоилась о рейсах и фотоаппаратуре. В следующее мгновение я вжалась в краешек сиденья, чувствуя, как между ног разливается тепло, а сердцебиение учащается. По моей коже пробежал румянец, согревая меня с головы до ног.
В то же время, где-то в глубине моего живота затрепетал страх. Что-то подсказывало мне, что Флинн, как-там-Его-Фамилия, не бросался пустыми угрозами. Если он сказал, что я буду выполнять его приказы, он был готов заставить меня повиноваться. Более того, у него были для этого все возможности. Его широкие плечи доходили до половины сиденья, а бедра были шириной с мою талию. В свои пять футов и девять дюймов (прим. перев. 175,26 см)я всегда считала себя высокой для женщины, но мне было не сравниться с Флинном. Он доказал это на горной вершине. Если он хотел, чтобы я поехала, ему не нужно было ждать моего согласия. Он просто отвезет.
В этом была какая-то опасность. Рассудительная Элли сказала, что я должна убираться к черту из его грузовика.
Но замок повернулся, и дверь распахнулась, выпуская на волю все темные, пугающие мысли, которые я обычно держала глубоко внутри. Внезапно мне стало наплевать на свой телефон или фотокамеру.
Я просто хотела, чтобы Флинн продолжал говорить тем низким рокотом, который задевал какую-то струну глубоко внутри меня, посылая вибрацию в те места, о которых я могла думать только в постели с выключенным светом.
Но он смотрел прямо перед собой, не отрывая взгляда от дороги.