Где-то в глубине души рациональная Элли шептала мне, что это неправильно. Я была помолвлена с Марком.
Марком Моретти, сыном делового партнера моего отца.
Марком, который был итальянцем и, следовательно, нравился моему отцу.
Марком, который был моим женихом с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы понимать значение этого слова.
Марком, который никогда, ни за что не прикоснулся бы ко мне подобным образом.
Знаете что? К чёрту Марка. Я не выйду за него замуж.
Вода тихо хлюпала, когда Флинн гладил меня чуть ниже колена.
— Хорошо себя чувствуешь? — спросил он, и его глаза потемнели до сапфирового цвета.
— Да, — ответила я, думая и о массаже, и о своем решении распоряжаться своей судьбой. Тяжесть этого, вероятно, поразит меня позже, но сейчас я чувствовала себя легкой, как воздух, — казалось, я могла бы взлететь, если бы бородатый гигант не удерживал меня на земле.
Он спас меня с вершины, а теперь он спас меня от совершения самой большой ошибки в моей жизни.
А я даже не знала его фамилии.
— Флинн?
— Да, малышка.
— Какое твоё полное имя?
Он замер, и выражение его лица стало холодным.
— Флинн? — я села.
Кто-то постучал в дверь, и с другой стороны раздался веселый голос.
— Это Док, откройте!
Глава 4
Флинн
Я не мог решить, был ли у Дока Рэднера лучший или худший расчет времени в мире. Он спас меня от ответа на вопрос Элли и от того, чтобы открыть ящик Пандоры, которого я надеялся избежать.
Но он также заставил меня оторвать руки от самых сладких, самых податливых изгибов, которые я когда-либо ощущал. К счастью, мои боксеры были достаточно плотными, чтобы прикрыть мой член, когда я подошел к двери и открыл ее.
Док ворвался, как летняя гроза, весь такой шумный и раскатистый.
— Где моя пациентка? — он не стал дожидаться ответа, просто увлек меня за собой в вихре движений и фланели. Когда мы добрались до гостиной, глаза Элли расширились.
Я не мог ее винить. Если бы медведи гризли могли принимать человеческий облик, они были бы похожи на Дока. Он был такого же роста, как и я, с каштановыми с проседью бакенбардами, которые переходили в окладистую бороду, обрамлявшую круглое веселое лицо.
— Элли, — сказал я, — это доктор Рэднер. Он хорошо о тебе позаботится.
Док посмотрел на ноги Элли в воде.
— Похоже, ты прекрасно справляешься с этим сам. Обморожение?
— Да. Но она понемногу оттаивает. Верно, Элли?
Она кивнула, переводя взгляд с меня на Дока.
— Да. Флинн справился с этим.
— Я вижу. — Док одарил меня своей ослепительной улыбкой, его глаза заблестели. — Слышал, ты также справился с той лавиной. Бренда сказала, что ты, должно быть, мчался на этой чертовой штуковине прямо с горы, — он хлопнул меня по плечу. —Думаю, ты все еще в строю, Летающий Флинн.
Я замер, моё тело стало холодным, затем горячим. Мысли вихрем пронеслись в моей голове.
Она слишком молода. Она не узнает это прозвище.
Но в ту секунду, когда я взглянул на Элли, эта надежда испарилась, как пепел. Ее глаза затуманились от шока, а губы приоткрылись в судорожном вздохе. Но она быстро пришла в себя, и если бы я не заметил её первоначальной реакции, я мог бы поверить, что всё ещё в безопасности.
Следующие несколько минут прошли как в тумане. Док суетился вокруг Элли, проверяя её пульс и осматривая ноги. Каким-то образом мне удалось взять себя в руки, кивнуть и продолжить разговор. Помогло и то, что Элли держалась молодцом, делая вид, что все в порядке.
Но, конечно, так оно не было. И это была моя вина. Я был глуп, когда думал, что смогу сохранить свою личность в тайне. Я слишком долго прожил на Аляске, и одиночество заставило меня забыть. Мне следовало помнить, что, если ты живешь в центре внимания, оно никогда по-настоящему не исчезает. Оно может немного потускнеть, но всегда может найти тебя снова.
И когда это происходит, оно сияет ярко, выявляя все твои недостатки и показывая их миру.
Док закончил осмотр и засунул большие пальцы рук за подтяжки.
— Никаких ограничений, — сказал он Элли, затем перевел взгляд на меня. — Ей нужно что-нибудь съесть и убедись, что она получает достаточное количество жидкости, прежде чем ты отправишь её восвояси.
— Я так и сделаю. Спасибо, док.
Он еще раз хлопнул меня по плечу.
— Позови меня, если я вам понадоблюсь.
Я проводил его, затем медленно вернулся в большую комнату, где зашел на кухню и взял полотенце, прежде чем подойти к дивану.
— Ты Летающий Флинн Фергюсон, — сказала Элли. — Олимпийский чемпион по лыжным гонкам.
— Бывший. — Международный олимпийский комитет отстранил меня от соревнований. — И теперь большинство людей ставят слово «опозоренный» перед этим титулом.
Выражение её лица стало серьезным.
— Из-за этого...
— Допинга, — ответил я без обиняков. С таким же успехом можно было бы выложить все начистоту. — Я был дисквалифицирован за употребление допинга, повышающего работоспособность. МОК (прим. перев. Международный Олимпийский Комитет) лишил меня золотой медали.
Её взгляд блуждал по мне, как будто она видела меня впервые.
— Я часто смотрела тебя по телевизору, когда была маленькой.
Христос. Как будто мне и без того было недостаточно плохо.
— У тебя был тот же... — она поднесла руку ко лбу.
Ах. Я снял шапочку и провел пальцами по волосам, где сквозь каштановые пряди пробивалась узкая белая прядь. Спортивные комментаторы любили рассказывать о том, как я летел под гору с такой скоростью, что ветер срывал краску с моих волос.
Её тон был задумчивым, а взгляд задержался на моем лбу.
— Я думала, ты их покрасил. — Она встретилась со мной взглядом. — Из-за прозвища.
— Нет, у меня это с детства. Прозвище появилось позже. — Как раз в то время, когда я выиграл свой первый чемпионат мира.
Алисия наклонила голову — жест, похожий на кошачий, который я быстро начал ассоциировать с ней.
— Почему ты не сказал мне, кто ты? Неужели ты думал, что я буду тебя осуждать?
Я глубоко вздохнул.
— Я должен был тебе сказать. — Невеселая улыбка тронула мои губы. — Честно говоря, я подумал, что ты, возможно, слишком молода, чтобы знать, кто я такой.
— Я не настолько молода.
— Нам придется согласиться или не согласиться по этому поводу.
Алисия поджала губы.
Желание разлилось по моим венам. Она была само совершенство — пышная и милая, и, казалось, ее не смутило мое признание. Я ожидал разочарования или даже отвращения. Черт, большинство людей из моего прошлого щедро угощались и тем, и другим.
Но только не Элли. Она просто наблюдала за мной, осторожно помешивая воду одной ногой. Наманикюренные пальчики на ногах были такого же розового цвета, как и ногти на руках, а блестящие волосы снова рассыпались по плечам, и роскошные пряди ниспадали на грудь под преступно облегающим свитером.
Большую часть своей жизни я потратил на то, чтобы произвести впечатление на людей. По большей части мне это удавалось. Даже сейчас, когда я был на горе один, я мог закрыть глаза и слышать аплодисменты толпы. Я также слышал насмешки. Слава и бесславие были просто противоположными сторонами одной медали, и люди, которые поддерживали тебя, без колебаний отвернулись бы, когда деньги и спонсорские контракты иссякли.