— Нет-нет, милая, я занят, не сейчас, — отмахнулся Узер от уличной киберпотаскушки, но потом с сожалением вздохнул, невольно глянул вслед. А ведь хороша…
Он знал эту модель. Всё, что требуется, у неё натуральное. Ну, почти. Искусственно выращенное, одноразовое, безопасное… Узер ощутил, как пробудилось плотское желание, и едва не окликнул удалявшееся инженерное чудо, однако посетившая его идея так и осталась нереализованной. Счастливая бесшабашность успела несколько схлынуть, Узер подумал о том, что сейчас надо будет куда-то идти, раздеваться, да ещё и делать болезненный укол… Нет уж. Сегодня вечером он вернётся домой, вытянется в постели, выпьет таблетку… И получит всё то же самое, только без лишних хлопот.
Наследника-то ему всё равно не видать.
В потемневшем псевдонебе властвовало мрачно-синее солнце. Узер пересёк бульвар, миновал бассейн, где под вопли болельщиков боец в зелёном пытался утопить бойца в жёлтом, и остановился у овальной гвеллуриевой гермодвери. «Чёрная дыра», гласило название.
Звучало довольно-таки устрашающе, но Узер с предвкушением улыбнулся. Здесь его знали в лицо. Ещё с прежних, полунищих времён. Его улыбка сделалась шире. В «Дыре» круглые сутки можно было при желании подцепить партнёршу, пощекотать нервы азартной игрой, выпить и поесть, не сильно рискуя отравиться, а также — если ты тут совсем свой — разжиться доброй триноплёй или ханумаком, после которого тебя не понадобится вытаскивать из комы.
Он вспомнил непроглядный бархат коры сандарианских дубов, и улыбка наконец-то добралась до глаз. Дыра, согласно названию, тоже была чёрной. И тоже обещала блаженство.
Узер кивнул охранникам и вошёл.
В первом зале кил-излучатели работали на частоте второй чакры, отчего сновавшие здесь потаскушки выглядели немыслимо соблазнительными. Во втором — стимулировались алчность и азарт. В третьем, куда пропускали не всех, царила естественная атмосфера добрых старых времён. Пожилой бородатый хигрянин-бармен, стойка, самым примитивным образом левитирующая над полом, простенький, даже без биосублимации, синтезатор напитков… Обстановка сугубо на любителя, потому и народа здесь было немного — раз-два и обчёлся.
Узер влез на высокий стул перед стойкой и совсем уже собрался произнести: «Зелёный с солёным льдом, пожалуйста», когда его отвлекли. В зале раздавался голос из его далёкого прошлого — некто, ссутулившийся через два сиденья, заказывал «Розовый пульсар».
Голос был достаточно противный, картавый, с типично хербейскими визгливыми обертонами. С таким голосом не интеллектуальные беседы вести, а покупателей зазывать на подпольном базаре где-нибудь под Биломиханом.
«Не может быть!»
Узер развернулся к соседу, вгляделся и не удержался, заорал:
— Джех! Это и вправду ты, драный тамуан?
«Творцы, неужто это действительно Джех, одноклассник, которому все пророчили блестящее будущее в науке, а за хербейскую внешность дразнили драным тамуаном? О Творцы, сколько же времени прошло…»
— Муррах магот! — вздрогнув, воскликнул любитель «Розовых пульсаров». Опустил руку, протянутую за высоким стаканом, прищурил левый глаз, оценивающе выпятил губу… и наконец ударил пальцами о ладонь. — Их-муррах, если это не Узер, старый добрый Узер! Ну здравствуй, проигранная битва родителя-полководца! Ты как, уже посол? Или портишь воздух в Высшем Совете?
Родитель Узера в самом деле был полководцем. Высшего ранга. Сыну тоже пророчили великое будущее. Как минимум пост Доверенного Посла, Военного субминистра или даже Суперчлена Высшего Совета империи. Не у каждого в судьбе так удачно сочетается отмеренный Творцами талант, отцовские связи, положение, деньги… Однако всё сразу хорошо не бывает. Какая карьера и, что ещё обиднее, какие наследники могут быть у того, чей родной брат — первейший супостат империи?..
— Ах ты, старый тамуан… — Отложив подробности на потом, Узер крепко обнял былого товарища, крепко потёрся, как это принято у близких друзей, ушами, носом и лбом. — Рассказывай лучше, как сам? Земли-то ещё касаешься или из лаборатории только ради выпивки вылезаешь?
А услужливая память знай подкидывала картинки — в основном озадаченные лица наставников, которых Джех, тогда ещё безбородый, раз за разом ставил в тупик ходом своей мысли, весьма далёким от тривиального. И те же лица, но уже гневные и, пожалуй, злорадные, — когда Джеху устраивали очередную выволочку. Ибо неулыбчивый картавый паренёк изобретал всякие каверзы столь же талантливо, как и задачки решал. Одно слово — хербей.
— Слушай, Узер, не сыпь перец в штаны.
Джех помрачнел, насупился и рявкнул на бармена:
— «Пульсар»-то где? — Заполучил ёмкость, жадно хлебнул и вытер куцую седую бородёнку жестом всё того же торговца с нелегального рынка.
— Я, чтобы ты знал, больше не почётный и не заслуженный. Выкинули меня, брат, из науки совсем. Да ещё и в Центр безопасности дали знать, чтобы на контроль взяли… Моя Теория Соответствия, оказывается, не только в корне неправильна, но ещё и вредна. Политически.
Он выговорил это спокойным тоном, без надрыва, видать, уже отболело. Или, наоборот, болело так, что никакими всхлипами и не выразишь.
— С ума сойти. — Узеру сразу захотелось снова потуже набить любимую курительницу. А лучше — немедленно плюхнуться на скамейку под ароматной сенью дубов. — Ты и политика!.. Что, правда впаяли постоянный контроль? За какую-то теорию?.. Ох, Творцы…
На старших курсах он полюбил ходить к Джеху в гости. Тогда ещё не успела войти в моду псевдоеда, настоящие продукты оставались вполне доступными, и добрая бабушка Зара, старая мудрая хербейка, кормила ребят томлёным мясом с грибами, которое ещё не всякая киберпечь могла приготовить, а в ту, которая могла, продукты требовалось загружать накануне. А по выходным отец Узера обоих вёз на природу — показывать, как правильно раскручивать пращу, рыть ловушки, ставить сети… и как очищать рану от яда, если, купаясь, наступишь босой ногой на донную змею. Теперь на месте тогдашних озёр и лесов построили полигон для мегагвардии, и там, где когда-то росла трава, плодоносили деревья и ползали кусачие гады, теперь клубился горячий дым и лязгала гвеллуриевая броня…
— Сам ты «какая-то», — совершенно по-школьному обиделся Джех, выпятил губу и стал уже окончательно похож на тамуана, сердитого, обиженного и больного. — У тебя, вояка недосиженный, мозгов-то хватит, чтобы её осознать?
«Розовых пульсаров» он, видимо, проглотил уже целое созвездие.
— Твоя мама, помнится, говорила, что настоящий учёный может любой уборщице объяснить всё, что угодно, на примере ведра, стакана и ложки, — лукаво улыбнулся ему Узер и, в свою очередь, принял из рук бармена внушительную ёмкость. — Ты попробуй, я, может, что и пойму.
Пить ему вообще-то не хотелось, он бы лучше покурил. Но компания — дело святое, да и общение с Джехом обещало стать самым светлым событием сегодняшнего дня.
— Тогда слушай. — Джех захрустел орешками, роняя скорлупу на пол, и его глаза стали неожиданно трезвыми. — В подробности, правда, вдаваться не буду, только голую суть. А она должна быть очевидна даже тебе: чтобы общество было стабильно, должен соблюдаться паритет между уровнем нравственно-этической культуры и характером развития производительных сил. То есть тот, у кого в руке копьё или меч, должен как минимум представлять, что такое хорошо и что такое плохо. А если в руке оказывается плазмотрон?.. Ведь ты посмотри, естественнорождённый, что происходит-то!..
Джех торопливо допил и поставил стакан. Бармен невозмутимо настраивал коктейль-машину. Какие только разговоры ни происходили за вверенной ему стойкой, от пустопорожних до откровенно подрывных, но он дожил на этом месте до седой бороды именно потому, что вся сколько-нибудь опасная радиация исчезала в нём, как в той самой чёрной дыре.