Итак, вот мистер Генри, он приветствует меня, любуясь прекрасным маминым тортом. Она знала, что он шокоголик, знала, что её торт ему понравится.
«О боже, теперь всё так ясно. Я понимаю, что мистер Генри меня жалеет, и поэтому он так добр и нежен со мной, как дядя с маленьким ребёнком». Она добавила без иронии: «Я понимаю, что он считает наградой для бедной, простой девушки увидеть его драгоценную вещь, пряжку ремня со звездой Давида, всю золотую и блестящую».
«Он говорит что-нибудь такое, чего вы еще не рассказали всем?»
Она нахмурилась. «Нет, я уже рассказала тебе всё, что он мне сказал. Но дело в том, как он себя ведёт, как держит пряжку ремня, как постоянно проводит по ней пальцами и руками. Я вижу, что это заставляет его вспоминать что-то чудесное. Это его сокровище, его драгоценный приз. Он не уверен, что показывать мне пряжку — это разумно, но ему хочется похвастаться ею, пусть даже только передо мной. Он пристально наблюдает за мной, пока не убедится, что я сохраню его секрет. Теперь он уже не так сильно волнуется».
«Он так и не дал никаких указаний на то, откуда у него пряжка для ремня?»
«Нет, но пряжка ремня для него — это всё».
Савич кивнул Тай, и она шагнула вперёд. «Ли, это шеф Кристи. Думаешь, пряжка ремня — это трофей за победу в каком-то соревновании?»
Ли сказал: «Возможно. Для него это, безусловно, ценный приз, особое сокровище».
Савич спросил: «Еще что-нибудь видишь или чувствуешь?»
Она подумала об этом и покачала головой.
«А теперь перенесёмся на пять лет вперёд, во вторник. Ты со мной, Ли?»
"Да, конечно."
Савич увидел, что она выглядит совершенно спокойной, её лицо не выражает беспокойства, ни намёка на боль, благодаря доктору Хиксу. «Ли, прежде чем мы вернёмся в переулок, расскажи нам, почему ты решила позвонить на горячую линию».
Ганни так боялась нарушить обещание, ведь ей ни в коем случае нельзя было этого делать, но она – ну, я – знала, что что-то не так, знала, что пряжка ремня мистера Генри не должна была оказаться на дне озера Мэсси вместе со всеми этими костями. Его кремировали, так какое же объяснение? Я рассказала маме, но она была завалена работой. И меньше всего ей хотелось, чтобы я продолжала нагружать её и ещё больше её беспокоила. Я подумывала спросить и миссис Воробей. Я работала на неё в крематории, и она мне очень нравилась. Если бы кто-нибудь мог объяснить, почему пряжка ремня оказалась в озере, а не кремирована вместе с его телом, она бы поняла, правда? Я имею в виду, был ли на нём ремень, когда его запихнули в печь? А если бы не был, откуда взялась пряжка? У меня голова шла кругом, пока я сама не додумалась позвонить на горячую линию. Я думала, они скажут мне, что делать.
«Ладно, Ли, выходишь из почтового отделения и идёшь в переулок. Я хочу, чтобы ты увидел всё по-другому, взглянул на себя, держи свои чувства открытыми».
"Да."
«Почему переулок?»
«Я не хотела, чтобы кто-то подслушал», — добавила она как ни в чём не бывало: «Они подумают, что я не только глупая, но и сумасшедшая».
Сала спросил: «Что ты видишь в переулке?»
«У неё в руке мобильник. Нет, конечно, это я, это Ли, и у меня мобильник. Ладони вспотели. Я так боюсь сказать что-нибудь не то или глупое сотруднику горячей линии, и они разозлятся и повесят трубку. Я записал номер горячей линии в телефон, чтобы не забыть. Ответил мужчина, и я сказал ему, что знаю о пряжке ремня мистера Генри со звездой Давида, что нарушаю обещание, и он должен сказать мне, что делать. Я слышал волнение в голосе агента, как будто он думал, что, возможно, сорвал джекпот со мной.
«Он спросил моё полное имя, но я не смогла ему сказать, просто не могла вымолвить его. Это была прежняя я, конечно же. Это был Ганни. Я подумала о тайне, о том, как мама всегда говорила, что хранить тайны – это святое, и я – я – застыла. Потом меня пронзила чудовищная боль в затылке, и я очнулась после операции в реанимации».
Ли помолчал немного, а затем произнес голосом, полным удивления: «Мармеладные мишки
— Я рассказал агенту о том, что мистер Генри дал мне мармеладных мишек.
Люли взяла её за руку и нежно погладила её длинные, тонкие пальцы. На Ли было только одно кольцо – золотое с кельтским узором на мизинце.
«Возвращайся в переулок, Ли, до того, как тебя ударило», – сказал Савич. «Ты вне себя. Теперь ты наблюдатель, сообщающий о том, что видишь и слышишь. Оглянись вокруг. Ты видишь себя, но что ещё? Тень? Кого-то на другом конце переулка? Ты что-нибудь слышишь? Шарканье, шаги?»
Ли закрыла глаза. «Она ничего не слышит, но чувствует что-то близкое, что-то её тревожит. Да, она слышит лёгкие шаги, доносящиеся сзади, приближающиеся к ней».