Сала был так благодарен за то, что жив, так рад, что Савич его нашёл, что на мгновение потерял дар речи. Затем он хриплым голосом сказал: «Правда в том, что я…
Не думал, что выживу. Когда я проснулся в шкафу и снова пришёл в себя, я подумал, что он вернётся и убьёт меня после того, как убьёт Октавию, но он этого не сделал. Не знаю почему». Сала не рассказал им, как близко он был к тому, чтобы сдаться, смириться с тем, что умрёт от жажды в этом шкафу. Он пытался примириться с собой, молился, чтобы с родителями, братьями и сёстрами всё было в порядке без него. Он не сказал им, что предпочёл бы получить пулю в рот, покончить с этим мгновенно, чем встретить собственную смерть вот так, зная, что это займёт много дней осознания, ожидания, попыток смириться с этим. Он сказал:
«Шеф, он ненавидел Октавию. Он убил её, да? Как?»
12
Это было трудно, но Тай продолжала говорить деловито. «Он вывез её на лодке, ударил веслом по голове и бросил тело в озеро. Мы нашли её сегодня утром и опознали».
Сала посмотрел на свои запястья, кровоточащие и ссадины, потому что он час за часом пытался ослабить верёвки. Но ничего не вышло. По крайней мере, теперь он снова чувствовал ступни и ноги. Он понял, что странно быть живым и знать, что с ним всё будет в порядке. Но с Октавией не будет в порядке, этот ублюдок убил её. Он сглотнул. «Он охотился за Октавией. Я был всего лишь статистом на съёмочной площадке. Он сказал мне, что я оказался не в том месте, не в то время, и он засмеялся и сказал: «Извините, агент, но c'est la « … » Он посмотрел на Тая. «Откуда ты знаешь, что именно он сделал с Октавией? Было так рано, едва рассвело, когда он её забрал».
Тай сказал: «Вопреки всему, именно я видел, как он её убил. Я живу прямо напротив озера и стоял у перил своей террасы, любуясь прекрасным рассветом над озером, как делаю почти каждое утро, и видел, как он ударил её веслом. Если бы я случайно не оказался на террасе в тот момент, вас обоих давно бы не нашли. Агент Порто, если вы готовы, расскажите нам, что произошло. Можете ли вы опознать этого человека, или хотя бы дать нам его подробное описание?»
«Я никогда не видел его лица. Но голос я бы узнал где угодно, с каким-то южным оттенком. Он кричал на Октавию, что она солгала о нём, что ей пора платить. Он кричал это снова и снова, проклиная её». Сала почувствовал резкую боль в голове, подумал, что, наверное, сотрясение мозга, и на мгновение закрыл глаза. Никто не произнес ни слова. Открыв глаза, он выдавил из себя кривую улыбку. «Я агент ФБР. Позвольте мне попытаться быть последовательным и рассказать вам, что произошло с самого начала». Он знал, что это легче сказать, чем сделать. Он позволил своей ярости прийти ему на помощь, позволил ей сосредоточиться на настоящем. Боль, вина, горе по Октавии могут прийти позже. «Мне нужно поговорить с родителями Октавии».
Флинн сказал: «Я с этим разберусь. Сейчас главное — разобраться с тем человеком, который её убил. Начнём с самого начала».
Сала кивнул, отпил воды из бутылки, которую ему протянул Тай. «Да, хорошо. Октавия всё организовала для нашего недельного пребывания здесь, в домике своей тёти у озера Мэсси. Она попросила меня присоединиться к ней, чтобы мы оба могли снять стресс, сказала она. Я только что закончил сложное дело, а она была глубоко вовлечена в предстоящее федеральное дело об отмывании денег. Она хотела, чтобы мы были одни, даже чтобы мы сами готовили себе еду, плавали в озере, валялись и пили маргариту. Так мы и делали, за исключением лодки, пожалуй. Я арендовал её у парня по имени Бик, сказал ему, что верну его лодку рано утром вчера, не позднее шести. Октавии нужно было вернуться в Вашингтон для дачи показаний. Когда я был в шкафу, я надеялся, что Бик придёт за ней, поймёт, что что-то не так, но этого не произошло.
«Убийца проник в каюту, когда было ещё темно, может быть, за полчаса до рассвета. Я вздрогнул, услышав скрип половицы, и рука моя автоматически потянулась к «Глоку» на тумбочке.
«Тихий мужской голос сказал: «Не надо, агент Порто. Прикоснитесь к этому пистолету, и вы умрёте раньше времени», — и он рассмеялся.
Я всё же попыталась схватить свой «Глок». Он заорал: «Опусти пистолет, иначе эта сука умрёт!», и я увидела, что он занес остриё ножа чуть ли не в дюйме от шеи Октавии. В салоне было едва достаточно светло, чтобы я могла разглядеть, что на нём маска-чулок. Октавия застонала и проснулась, попыталась вырваться. Он схватил её, и я вскочила с кровати, держа «Глок» в руке, когда он снова закричал: «Ты что, не слышишь, придурок? Бросай «Глок», мистер агент, иначе эта сука умрёт!»