Сала выглядела усталой. Тай не знала, когда он наконец уснул прошлой ночью, но где-то на уровне сознания чувствовала, что он ворочался с боку на бок, несомненно, вновь переживая случившееся, терзаемый чувством вины, хотя ни в чём не был виноват. Но в остальном он держался. Свежий воздух был хорош.
для него, не говоря уже о двух чашках турецкого эспрессо, которые она ему дала. Он был почти густым, как ил, и мог взбодрить всё, что пульсирует.
Тай посмотрела на понтон метрах в двадцати перед ними. Им приходилось останавливаться каждые несколько минут, вытаскивать большую сеть и прочищать её. Сколько идиотов выбросили свои пивные бутылки в озеро? Она сказала: «Сегодня утром они нашли кости ещё, наверное, десяти человек. Десять человек, Сала, людей, убитых и брошенных в озеро, словно мусор. И мы бы никогда их не нашли, если бы я не видела, как убили Октавию».
При звуке имени Октавии у Салы перехватило горло. Он сглотнул и заставил себя сосредоточиться на Чарли и Хэнгере, перебирающих мусор в сетке.
Сегодня их было только двое. Чарли поднял бедренную кость и показал её Таю.
Сала сказал: «Если я знаю доктора Томаса, он сейчас в Квантико — в воскресенье...
осматривая кости, которые ему привезли вчера».
Прошло ещё несколько минут. Хангер подтянул понтон ближе к берегу, к причалу Гейтвуд, и на мгновение замер там. Они увидели, как Чарли перегнулся через борт понтона, выпрямился и крикнул: «Вождь, я вижу ещё кости!»
Тай дала газу и подвела катер к понтону.
Хангер вытащил сетку. «Смотри, это чужой ботинок, внутри пусто.
Туфли почти развалились. А это посмотри. Пряжка от ремня». Хангер протёр её полотенцем и поднял. «Похоже, из настоящего золота. Пряжка со звездой Давида. Никогда ничего подобного раньше не видел. Ремня нет, наверное, он давно сгнил».
Тай ощутила прилив надежды. Никаких документов они не нашли, должно быть, их забрал убийца. То, что уцелело – ремни, обувь, куски ткани – можно было купить где угодно. Но эта пряжка была уникальной. Хангер передал её ей, и она ещё тщательнее отполировала её, прежде чем рассмотреть. «Она очень необычная. Ты прав, Хангер. Держу пари, таких здесь не так уж много».
Сала сказала: «Похоже, сделано вручную. Это может быть очень большим, Тай».
Шаг за шагом . «Мы можем начать с анонса этой пряжки для ремня в СМИ.
Может быть, кто-то его опознает, и мы сможем его идентифицировать. Это уже большое начало».
Сала вытащил свой телефон, чтобы позвонить Савичу. Один гудок, два, и… «Подожди, Сала. Мне нужно пробить штрафной в новенькие ворота, которые я установил несколько минут назад напротив гаража моей матери». Через мгновение: «Попал». Сала услышал, как Шон улюлюкает на заднем плане. «Ладно, теперь очередь Шона. Поговори со мной».
Сала рассказал ему о золотой пряжке для ремня со звездой Давида и о планах её популяризации. «Мы все согласны, она должна быть единственной в своём роде».
Савич услышал в голосе Салы волнение, а не чувство вины или боли. «Да, согласен», — сказал Савич.
«Мы с Таем всё утро были на озере, так что телевизора не было. Ты выложил фотографию Виктора Нессера?»
«Да. Его фото и биография распространяются по всем сетям трёх штатов».
«Хочу ли я знать, как вы его так быстро нашли? Ещё до того, как сегодня утром были идентифицированы отпечатки?»
Савич спокойно ответил: «У меня было предчувствие, и я прислушался к нему. Мне повезло».
Сала сказал таким же ровным голосом: «Передай от меня спасибо Максу. Думаешь, это Нессер увидел Шерлока с Шоном на книжном фестивале в субботу и рискнул?
И пропустили?»
«Да, спасибо, как раз в среду вечером он не забрал Шона. Мы не можем быть уверены, но, похоже, Виктор последовал за нами из Вашингтона в Уилликотт».
Слова застряли в горле Салы, затем он сказал: «Да», и сглотнул.
«Мы с Тай ищем кости в озере. Она не оставляет меня в покое».
«Сала, позвони мистеру Мейтленду и расскажи ему, что происходит. Расскажи ему о золотой пряжке со звездой Давида. Он не будет против, что сегодня воскресенье».
«Да, хорошо».
«Пожелайте мне удачи с баскетболом. У моего ребёнка есть некоторые навыки, он ведёт мяч обеими руками, пытается копировать Стефа Карри».